Я просто оставлю это здесь...

приказ от 24.09.2013.
в целях бла-бла-бла...
Пункт 1: Ввести в действие с 01.09.2013 бла-бла-бла в соответствии с приложением к настоящему приказу.

@темы: жизнь моя - жестянка, а ну её в болото, заводские будни, земля наша велика и обильна

---

Обещание

Никогда больше не куплю белые наушники!!! Никогда!!!!
Их каждый день мыть приходится (

@темы: жизнь моя - жестянка, а ну её в болото

---

Может теперь меня отпустит, и я продолжу писать восьмую главу...

Большая часть изложенного - чистой воды фанон, сформировавшийся в процессе написания мною фанфиков по Реборну и принявший законченный вид, когда я начала работу над Настоящей Мафией. Вдобавок, я очень долго откладывала прочтение двух последних арок манги и очень удивилась, увидев там то, что можно счесть доказательством некоторых идей.

многабуков

Поскольку тринисетте это действительно 7 в кубе = 343.
Да и в каноне присутствует набор из 343 томов чертежей, которые оставил биолог четырнадцатого века, Джеппето Лоренцини, это значит, что существуют 343 уникальные коробочки с животными (всякие там "тёмные косы" и не менее тёмные "кромсатели" не в счёт) и 343 кольца(или сходных по свойству предмета, типа пустышек Аркобалено).
Изначально было семь камней, седьмой камень поделили на семь частей - получили пустышки Аркобалено, неотделимые от тех, кто должен поддерживать в них огонь. Первый блин комом - Аркобалено стали прокляты.

Камни снова поделили, получив кольца Вонголы и Маре, и их бремя было не столь разрушительно.

Вот и три основных набора - Вонгола, Маре, Аркобалено - это 21 "кольцо"
Осталось ещё четыре камня, т.е. если и их делили на семь, то 28 колец. НО! тогда тринисетте было бы семь в квадрате, а не в кубе! Тут что-то с чем-то не сходится, и я понятия не имею, как они делили оставшиеся камни, но в итоге они должны были получить недостающие 322 более слабых кольца, поскольку доля исходного материала в них значительно меньше. Только Вонгола, Маре, Аркобалено дают идеально чистое пламя - тот хитровыебанный материал без примесей.

Следовательно, это 322 кольца класса А(или же в разных кольцах разная доля исходного материала, но я склоняюсь к мысли, что 343 обладателя колец всё же не достаточно, чтобы устроить то, что творилось в TYL арке, уж больно много народу там было с кольцами. Так что или это только класс А, или А и В, но не больше). А прочие кольца были сделаны из материала сходного по свойствам, но всё же "уже не то".

Все остальные кольца(слабее класса А, или А и В) появились при обнародовании возможностей колец-коробочек, их "слепили" из того, что было, и они никак не относятся к системе тринисетте.

Далее, Бьякуран собирает 21 кольцо, хотя тринисетте 343. Почему? Может быть, достаточно иметь у себя 21, чтобы инициировать процесс, а дальше сигнал сам передастся на оставшиеся части системы?

21 - рут права на вселенную, 343 - вся цепь, и её наоборот не стоит собирать в одном месте, потому что оставшиеся 322 обеспечивают покрытие площади? Необходимое и достаточное количество сигнальных вышек для того, чтобы сигнал прошёл по всей планете?

Кольца Маре не были уничтожены, они были замурованы, а значит, продолжают работать, но для нормального функционирования, они должны подпитываться пламенем. Как это происходит? Я пока не понимаю.

Вонгола, Маре, Аркобалено - три точки, образующие плоскость, задающие параметры положения этой плоскости относительно других. Для поддержания существования мира этого вполне достаточно. Остальные кольца - аутсорсинг отдельных функций. Кольца носят люди с Пламенем, фактически, подзаряжают их нон-стоп, а значит и всю планету.


А дальше я начну городить огород:

Для поддержания системы необходимы люди, обладающие Пламенем. Пламя в большинстве случаев, наследственное. Шахматноголовый говорит, что он и Юни - последние представители древней расы. Т.е. Юни, как и Ария, как и Люче и т.д. все предыдущие боссы Джильо Неро оставались именно что представителями той самой расы, наплевав на личность их отцов, даже фамилия передавалась по женской линии!

И это отличный довод к моей любимой теории - те, в ком есть Пламя, наследуют только тому из родителей, в ком это пламя было. Т.е. в Тсуне нет ничего от Наны, а в Иемитсу от его матери и т.д. Иначе бы через столько поколений в семье Савада не осталось бы ничего от европейцев, и вряд ли бы японскую ветвь вообще допустили бы к наследованию.

Но носители пламени не есть та самая древняя раса, иначе бы Шахматноголовый не пичалился бы так о вырождении. И ещё интересный момент - только Люче и её потомки были Аркобалено Неба, что существенно сокращало их жизнь. Почему же умирали другие женщины Джильо Неро? Или Люче ровесница Шахматноголового и умерла только после того, как стала Аркобалено? Но Кавахиро говорит "предок", а значит, это было давно. Непонятки.

Едем дальше, видим Талбота, который знал ещё Джотто. Поскольку я считаю, что жили они примерно сто пятьдесят назад, а Талбот уже тогда был ювелиром-оружейником... на просто долгожителя не очень тянет, но и к той самой древней расе он не относится.
И так, у нас имеются три разновидности разумных существ:

• Древние непонятно кто (Кавахиро и Юни)
• Использующие Пламя Предсмертной Воли (мафия и связанные с ними родственными узами, и Талбот туда же, нечего плодить лишние сущности, просто полагаем, что Пламя позволяет жить дольше, если не убьют)
• Обычные люди.

Теперь, когда мы с этим определились, полезем дальше, а именно, попробуем выяснить, почему всё-таки именно мафия.

Очевидно, что носители Пламени отличаются от обычных людей, а люди очень не любят тех, кто выделяется. Также, в силу особенностей самого Пламени, между обладателями определённых типов пламени формируются соответствующие связи, в случае с Пламенем Неба - иерархические. Всё это, разумеется, с поправкой на исходный характер носителя пламени, но об этом немного позже.

Таким образом, носители Пламени предпочитают иметь дело только друг с другом и, в большинстве своём, полагают себя выше прочих, что не удивительно, поскольку они обладают сверхспособностями. Таким образом, мы имеем чётко структурированную организацию (точнее 48 организаций, две из которых - это Вонгола, и Джильо Неро (кольца Маре) + 49-ый набор - Аркобалено, фактически, не являющиеся организацией). И это мафия/якудза/триада/любое-другое-наименование, потому, что фактически это альтернативные государства, со своими законами, правительством и гражданами. Государства не для людей, а для носителей Пламени. А с точки зрения законов и правительства людей - все они преступники.

Они не милые и хорошие, это только Джотто и подобные ему идеалисты хотели защищать людей, другие же просто пользовались/пользуются своей силой как им вздумается. И, сейчас, из-за того, что многое было утеряно, они даже не понимают, что соблюдая старинные традиции - нося кольца, подбирая Хранителей по определённым параметрам - они обеспечивают стабильность планеты, на которой живут.

До какого-то времени в этом не было такой острой необходимости, предположительно, до того как примерно двести-сто пятьдесят лет назад по каким-либо причинам начали погибать представители той Древней расы. Кавахиро и Джильо Неро стали думать, как быть и обратили внимание на носителей Пламени, которые горели себе потихоньку, проявляли немыслимые для людей силу и живучесть и т.п. И им пришёл в голову План! Не знаю, что курил Кавахиро, но получилось у них вот так.


А теперь уже я буду курить, точнее, нюхать брокколи, и поговорю о Джотто с Тсуной и о Втором(для удобства, буду звать его Риккардо, всё-таки по имени удобнее, чем по номеру) с Занзасом. А точнее, о взаимосвязи ТТХ Пламени с внешним видом и характером.

Как не бывает одинаковых отпечатков пальцев, не бывает и совершенно одинаковых Пламени. Но, чем сильнее сходство пламени, тем сильнее внешнее сходство его носителей.

И тут снова спасибо Юни, Арии, Люче и т.п. в плоть до того самого предка. Они все Небо, особенности их Пламени - видеть будущее и, наверняка есть что-то ещё.

Первое и Десятое поколения Вонголы - одинаковые типы Пламени и одинаковое или сходное оружие - очень похожая внешность. Тогда как все прочие боссы Вонголы, использовавшие совершенно другое оружие настолько не похожи друг на друга, что невозможно поверить, что они родственники, хотя, если бы это было не так, кольца бы не приняли их.

Сейчас мне начнут возражать, что Второй, Третий и ... не родственники Джотто и тыкать

схемой

, на которой их нет, а я опять буду говорить, что значок, который там стоит на чертежах означает разрыв. т.е. там что-то есть, то же самое, что и с обеих сторон, просто не влезло в данном масштабе. Таки я считаю, что Рикардо был братом или кузеном Джотто. Чистое ИМХО, но меня не переубедить, пока мне в каноне не скажут, что это было иначе (что вряд ли, и вообще, конец манги меня дико опечалил - "Твоя песня хороша, начинай сначала").

Итак, для Пламени, не только определённого типом Небо-Ураган-Дождь и т.д., но и обладающего другими свойствами и пригодного для использования с конкретным оружием, необходим соответствующий сосуд, который сможет не только выдержать давление Пламени "изнутри", но и выпускать его необходимым образом. То есть, я полагаю, что ТТХ Пламени насмерть спаяны с ТТХ тела его носителя. Тогда поразительное сходство, или не менее поразительные отличия прекрасно объясняются.

И Занзас на Рикардо похож только потому, что у него так же пламя Ярости (Небо +Ураган, единственные два типа, которые смешиваются, а не соединяются, и образуют что-то новое).

Кстати, о Занзасе. Мне представляется, что дело было так:

Сначала погибают сыновья Тимотео, а уже после этого он признаёт/усыновляет Занзаса, иначе ему вообще нет смысла это делать. Да, он не встречал эту женщину раньше, но он видит Пламя и сходство мальчика с Рикардо. На этот момент ему примерно 54 года, он вряд ли рассчитывал, что у него будут ещё сыновья. И если он полагал Занзаса потомком Рикардо, то в его поступках появляется логика. Занзас же прочитал только то, что Тимотео не был с его матерью, а значит, он не его сын. Дальше уже его захватила ярость и он, зная о том, что наследник должен быть именно Вонгола по крови, решает устроить переворот, но его сдаёт Оттавио. Он не желает слушать Тимотео, обвиняет его во всех грехах и оказывается вмурован в лёд. После чего, Тимотео навещает семью Иемитсу в Японии, видит Пламя у Тсунаёши и на время успокаивается, что наследник есть, но решает его не «светить», а то мало ли какой «несчастный случай» приключится может. Там ещё явно есть какие-то племянники и прочая вода на киселе, но это уже не так важно – Савада прямой потомок Джотто.

Дальше Конфликт Колец, кольцо не принимает Занзаса – значит, в нём нет крови Вонгола, а внешнее сходство обусловлено совпадением ТТХ пламени. тчк.

Ну и ещё, за компанию, маааленькое наблюдение не в тему:

В схеме, которую показывает Реборн:
1) Иэясу
2) Йошироне
3) Йошинобу
4) Иетсуна
5) Иемитсу
6) Тсунаёши

Из схемы совершенно непонятно, Иэясу - это имя, которое взял Джотто, переехав в Японию, или имя его сына, родившегося в Японии. (там есть какая-то звёздочка, но кто бы нам сказал, что она значит)

Имеем факты:

1) Токугава Иэясу - первый сёгун династии Токугава

2) Йошироне - не известно, по крайней мере, я не нашла

3) на википедии есть Токугава Ёсинобу, с поправкой на систему Поливанова, можно сказать, что имя совпадает. 15-й и последний сёгун Японии из династии Токугава.

4) Токугава Иэцуна - старший сын Токугавы Иэмицу.

5) Токугава Иемитсу (от статьи о нём меня вообще основательно пропёрло, особенно "В юности он практиковал сюдо и в 16 лет, принимая ванну с 21-летним любовником, зарезал его.")

6) Токугава Тсунаёши, кстати, сын Токугавы Иемитсу, один из самых эксцентричных сёгунов. Цитата с Википедии "в детстве он отличался гиперактивностью. Его отец, опасаясь, что сын мог бы узурпировать власть своих братьев, приказал чтобы мальчик не обучался воинским искусствам, а прежде всего изучал науки... ...он был противником всяческого кровопролития..."

Всё. Просто глядя на эту схему, я не думаю, что там есть что-то случайное... Красота же)

Заведу-ка я себе новый тег...

@темы: нюхать брокколи!, няшечка, брутальная и убийственная няшечка, BDSM с матчастью, рипорно (KHR!), фандомное

---

Про ББ-квест на ФБ

Я жаловалась, что не пишут по ОТПшечке? Я таки дождалась! хотя там только смутные намёки, но шиппер увидело, что хотел)
Последний выстрел
Оно прекрасно, грустно и отчаянно! И иллюстрации шикарны!
У меня слов нет!

Остальное у РФ пока не смотрела, сейчас читаю Закат начинается с рассвета Hellsing'а, и оно тоже замечательное) или я просто слишком люблю "Понедельник начинается в субботу",

простыня про "Мифотворцев"

Пишет  леди Лилит де Лайл Кристи:

27.09.2013 в 15:24

Текст оставил двойственное впечатление, поэтому многобукв и начну, пожалуй, с плохого.

Во-первых, мне непонятен таймлайн, десять поколений меньше, чем за сто лет (тем более, что в конце говорится, что Рикардо жил довольно долго), это как-то слишком.
Во-вторых, несмотря на то, что текст про Хибари и Мукуро, нам рассказали про Ямамото и его взаимоотношения с Асари, про сходящего с ума Тсуну, даже про то, что Рёхей и Накл могли общаться только через письма, но совершенно не ясна ситуация с Гокудерой и Джи, с Ламбо/Лампо, да и про Занзаса с Рикардо ничего не известно, почему такая дискриминация?
Про Тсуну тоже странно, он опять как-то очень вяло изображён, не люблю, когда он тряпка
И ещё про Тсуну, в конце, когда заряжали контейнеры Пламенем, выглядело, будто Тсуненого Пламени недостаточно, раз понадобилась помощь Занзаса, хотя до этого говорилось, что с ума он сходит из-за того, что его слишком много:

Пламя хлестало из него во все стороны и уходило в контейнер, закручиваясь в воздухе, – никто не смог бы подойти к нему вплотную без риска для жизни

и тут же

Нам нужно пламя Неба. Хоть ещё немного, – негромкий, полный отчаяния голос Кавахиры

такое противоречие в таком маленьком куске как-то напрягает...
В-третьих, мне не очень понятен обоснуй того, что Первое поколение Вонголы взяло, и исчезло, будто его и не было. Как могло существовать будущее без прошлого? Потому, что они сделали новое прошлое? Но они его кардинально изменили, создав себе новое будущее. На основании чего существует тот мир, то будущее, в котором Верде копирует сознания Десятого поколения и Занзаса?

А теперь, о хорошем:
Во-первых, огромное спасибо автору за то, что он осилил такой объём, да ещё сохранив на протяжении всего текста единый стиль. И, не смотря на то, что, что первоначальный посыл для меня остался недостаточно обоснованным, сюжет был весьма интересен, а персонажи вышли очень живыми пусть и ООС
Во-вторых, очень понравилась атмосфера, проработанные детали, то, что была передана эпоха
В-третьих, хочу сказать спасибо автору и бете за титанический труд - к качеству текста нет никаких претензий, а при таких объёмах это явно было очень не просто.
Ну и в-четвёртых, замечательный арт

я всё.

URL комментария

запись создана: 22.09.2013 в 11:22

@темы: ФБ, рипорно (KHR!), фандомное

---

Однозначно!

26.09.2013 в 21:24

Пишет  Полосатый Фредерик:

ну оно же.оно!)

26.09.2013 в 18:37

Пишет  RIKI XXL:

о вкусах щас никто не спорит
шагнуло общество вперед
и тот с кем вкусы не совпали
автоматически мудак (с)

@темы: эти ваши интернеты, (с)копипасщено

---

О том же

Вчера в серверной было за тридцать, а сегодня у нас ничего не работает. с чего бы?

утром все были на "техосмотре" в МСЧ, а как вернулись. здесь телефоны трезвонят без умолку. Ничего не работает, все носятся. как угорелые...
а ведь говорили вчера, что надо было нормальную систему охлаждения ставить!

В.: я, конечно, могу накатить вчерашний утренний бекап, но не факт. что единственный рабочий сервак выдержит...

так и живём...

@темы: жизнь моя - жестянка, а ну её в болото, заводские будни

---

Настоящая мафия(тм). Глава 7

00.0 и 00.1, Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5, Глава 6

Глава 7. Противостояние

В Японии более тёплый климат, и мне было непривычно, что в ноябре ещё можно ходить по улицам в распахнутой куртке, даже дождей практически не было. Я чувствовал себя странно, порой мне казалось, что я всю жизнь провёл здесь, а в другой момент – что только вчера целовал сонную сестру на прощанье, уходя в институт. Днём я, на пару с Гокудерой воевал с географией и японским языком, а по ночам ковырялся в архиве, пытаясь выжать из доступной мне информации ещё хоть капельку смысла.

Впрочем, мои попытки изучать Архив напоминали поиски Снарка, как и большая часть того, что я делал в этом мире. Важен процесс, а не результат, потому, что те, кто ищут Снарка, рискуют найти Буджум. А вот от этой встречи не стоит ожидать ничего хорошего. Та самая книга, из коробки номер один, состояла из подобных предостережений чуть менее чем полностью, а Реборн не имел ни малейшего желания отвечать на конкретные вопросы, всегда переводя разговор на что-нибудь другое.

Гокудера закопался в книги о бусидо, будто заучивал их наизусть, и даже несколько раз просил меня высказать своё мнение на счёт тех или иных вещей, старательно записывая после этого мои слова. Мне было до ужаса неловко, что я – великий специалист по этому вопросу, что ли? Но потом мне на глаза попалась эта его тетрадь с записями, и я начал немного понимать причины его поведения. На чуть желтоватом листе дешёвой бумаги было выведено чётким, почти печатным подчерком Хаято:

«Когда господин говорит тебе что-то приятное или неприятное, и ты выслушиваешь его, не сказав ни слова, он может подумать, что ты растерялся. Поэтому важно дать ему правильный ответ. Для этого нужно исполниться решимости заранее»[1].

Не знаю, что такого ему сказал Ямамото, что он решил, будто должен следовать именно этому своду правил, но всё же теперь он хотя бы старался вести себя сдержанней, правда, получалось у него это не очень, что уж поделать – горячий итальянский темперамент и пламя Урагана, иначе и быть не могло.
На следующий день после нашей с Реборном вечеринки, я спросил у Гокудеры, когда у него день рождения, и с удивлением узнал, что он у него уже был, причём Хаято сильно удивился моему вопросу, будто ему и в голову не приходило, что я могу хотеть его поздравить. Порой, я его совершенно не понимал, скорее всего, от того, что не привык воспринимать себя выше других, хотя Реборн пригласил его сюда явно именно для того, чтобы я научился. Возможно, со временем я начну понимать логику его поступков, но явно не слишком скоро, даже хвалёная Гипер-интуиция Вонголы не помогала разобраться, где и когда он по-настоящему искренен, а когда действует в соответствии с его представлении о «правильном поведении».

Но видеть его удивлённый и радостный взгляд, когда я, старательно изображая смущение и неловкость, презентовал ему толстую «Энциклопедию необъяснимых явлений», было приятно. В конце концов, он никогда и не был знаком с тем Тсуной, и я с полным на то основанием мог считать его именно «своим» другом, и плевать на то, что он никак не разберётся, что он делает искренне, а что только потому, что «надо». Человек, готовый на всё, ради одного лишь моего одобрения, заслуживает гораздо большего, чем я могу ему дать.

Появление И-пин ещё раз напомнило мне о том, что я совершенно ничего не знаю об окружающем меня мире: там, откуда я пришёл, как-то было не принято нанимать пятилетних детей для того, чтобы они кого-то убили. Да и вопрос, как она попала в Японию из Китая, тоже оставался открытым, как, впрочем, и аналогичная ситуация с Ламбо. Понятия не имею, где она жила эти дни, но на следующее утро после неудавшегося покушения она спокойно пришла к нам домой, предупредила маму о собирающемся дожде, чтобы та успела убрать с улицы развешанное для просушки бельё, и теперь сидела у нас за столом, в ожидании обеда.

Нана ещё вчера решила, что она друг Реборна, поэтому совершенно не удивилась тому, что И-пин решила нас навестить, а то и вовсе остаться жить. Вообще, оказалось, что девочка с большим удовольствием помогает маме по хозяйству, так что та была в полном восторге. Ну, хоть кто-то в этом дурдоме приносит пользу – нас тут столько народу, что за всеми просто невозможно уследить, хорошо хоть Бьянки опять уехала куда-то по своим делам. Но всё хорошее всегда заканчивается слишком быстро – в наше мирное застолье ворвался Ламбо, громогласно возвестивший о своём появлении. По какой-то непонятной мне причине, этот ребёнок искренне считал, что все от него без ума и должны быть неимоверно счастливы его лицезреть. Боюсь даже представить, что творилось у него дома и даже в чём-то понимаю его родственников, не спешащих его забирать. Впрочем, клан Бовино – это ещё один вопрос, пока остающийся без ответа.

В поведении Ламбо не было ничего не обычного, но вот И-пин среагировала на него совершенно не адекватно – она вскочила на стол, опрокинув мою плошку с рисом, и принялась что-то орать Ламбо. Я никак не мог вспомнить, в чём дело, впрочем, я настолько плохо знал канон, что это было совершенно не удивительно, наоборот, было странно, что я вообще хоть что-то помню.

— «Это брокколи-монстр», — со смешком перевёл Реборн. Да уж, со своей невероятной шевелюрой, Ламбо, при богатом воображении и определённом освещении мог бы напоминать силуэтом брокколи, но вот так вот? Хотя меня она тоже с кем-то спутала, так что со зрением у неё реально проблемы, надо будет озаботиться этим, сводить её к окулисту, например. Ламбо же от этого заявления сначала впал в ступор, потом вроде бы расстроился, я даже попытался его утешить, но в ответ он в полном восторге взвыл «У-у-у-у! Я приведение!» и замахал руками, бегая вокруг стола. И откуда у детей столько энергии? В происходящем не было бы ничего страшного, если бы И-пин не погналась за ним, а вместе они напоминали маленькое торнадо, сметающее всё на своём пути.

— Ну, я пошла, — помахала рукой мама из прихожей. — Тсу-кун, пожалуйста, присмотри за детьми.

— Что? — удивился я, подхватывая со стола уцелевшие тарелки. — Ты надолго?

— Мама собирается с друзьями на концерт фортепьяно, — восторженно закатила глаза Нана, я даже почувствовал некоторую зависть – может быть я тоже хотел бы пойти на концерт?

— Подожди минуточку, ко мне сегодня придут Гокудера-кун и Ямамото, мы будем вместе делать дополнительное задание...

— Не беспокойся, я приготовила много еды, хватит на всех, достаточно будет достать из холодильника и разогреть в микроволновке, даже ты справишься, — беззаботно махнула рукой мама.

— Маман, предоставь детей нам и иди, наслаждайся концертом, — встрял Реборн, довольно ухмыляясь, наверняка задумал какую-то пакость.

— Помощники вы мои, — умилённо сказала Нана. — Я куплю вам что-нибудь вкусненькое.

Она ушла, а я остался спасать её драгоценную кухню от малолетних монстров, вздыхая о том, что жизнь ко мне определённо несправедлива. К тому моменту, как пришли Гокудера и Ямамото, я смог локализовать стихийное бедствие в гостиной, и теперь Ламбо и И-пин прыгали по дивану и креслам, носились вокруг них, но, по крайней мере, здесь было больше места гораздо меньше посуды.

Плотно закрыв дверь на кухню, мы с ребятами поднялись в мою комнату, нам предстояло сражение с учителями, разум которых в очередной раз возобладал над здравым смыслом. То стихи писать надо, то им творческое задание о родном крае взбрело в голову...

Ямамото лепил из пластилина рыбок и рассказывал какой-то забавный, как ему казалось, случай, произошедшей во время тренировки бейсбольной команды. Рыбки, кстати, были вполне ничего, особенно в сравнении с авангардной горой Фудзи в исполнении Хаято и моими корявыми попытками нарисовать сакуру. Посмотрев на это безобразие, я подумал, что совместная инсталляция у нас будет странная – закрученный конус Фудзи, мои картонные деревья и сверху пластилиновые рыбки в натруску. Нет, на картонном листе, который должен был изображать землю, уже было нарисовано море и отмечено место расположения горы, но количество рыбок намекало, что ими будет заполнена вся поверхность...

В тот момент, когда мы уже начали крепить креативную Фудзи на её законное место, в комнату ворвался Ламбо и пронёсся прямо по столу, за которым мы сидели, опрокидывая баночки с краской и пепельницу, которую я завёл тут специально для Хаято. Судя по тому, во что превратилась наша «земля», проект из описательного стал иллюстрацией доклада о проблемах экологии, который взялись писать Сасагава и Куракава, а ведь второго такого большого листа картона у меня нет.

Взбешённый Гокудера схватил Ламбо и принялся трясти его за плечи.

— Ты ведь нарочно это сделал, да? Я знаю, нарочно!

Я подумал, что ещё немного, и он его придушит, и попытался его остановить. Ямамото же только улыбался и заметил, что «они неплохо ладят». Интересно, как в его представлении выглядит «плохо ладят»? С расчленёнкой и насилием над трупом?

— Что ты делаешь, Гокудера-сан?! — раздался уже привычный голос взбешённой Хару. — Пойми, нельзя обижать маленьких детей!!!

Вообще-то, когда она говорит спокойно, то голос у неё довольно приятный, но только она повышает тон, как срывается на истошный визг. Зато, она действительно любит детей, должно быть, она была бы потрясающей старшей сестрой и станет хорошей матерью.

Ламбо, пользуясь тем, что Гокудера выпустил его из рук, заполз на колени к Ямамото и прижался к нему в поисках защиты. А Гокудера, недовольно взглянув на непонятно откуда вылезшую гостью, щёлкнул зажигалкой, заново раскуривая выбитую у него изо рта сигарету.

— Ещё одна надоеда пришла, — скривил он губы, отворачиваясь.

— Между прочим, меня попросила мама Тсуны-сана, — ответила ему девушка, поджав губы. — Она беспокоилась за детей, поэтому позвонила мне и попросила заглянуть сюда. Потом она наклонилась к незнакомой ей ещё девочке, радостно улыбаясь. — Ты ведь И-пин-тян, да?

Но та, вместо того чтобы поприветствовать её в ответ, совершенно невежливо показала на неё пальцем и снова принялась лопотать по-китайски.

— Что она сказала? — шёпотом спросил я у Реборна, но тот ответил в полный голос:

— «Это монстр шу май»[2].

По-моему, тут уже проблема не в плохом зрении, а что-то покруче... Услышав это заявление, Хару растерянно посмотрела на И-пин, а потом всхлипнула, опускаясь на корточки.

— Я не шу май... — тоненько протянула она, и я испугался, что она сейчас разрыдается. Никогда не знал, что делают с плачущими женщинами, особенно, если им всего тринадцать, а значит, нельзя заткнуть им рот поцелуем. Не то, чтобы я часть пользовался этим способом, но кое-кто из приятелей говорил мне, что это помогает.

— Не надо так переживать, — попробовал я её успокоить. — Ничего не поделаешь, И-пин очень плохо видит.

— О, — моментально успокоилась Хару, начиная копаться в своей сумке. — Так у неё близорукость? В таком случае, можно попробовать это.

С этими словами девушка протянула И-пин очки. Я сильно удивился, мне всегда казалось, что она хорошо видит, или она всё это время ходила в линзах?

— Ты носишь очки? — спросил я её, но тут же понял, что ошибся – оправа очков, которые двумя руками пыталась удержать перед лицом И-пин была совсем не женской, и уж тем более не подходила молодой девушке.

— Нет, это папины, — подтвердила мои подозрения Хару. — Он просил меня забрать их из ремонта. Он такой рассеянный, постоянно их роняет, а недавно вообще умудрился на них сесть!

И-пин кое-как пристроила очки на носу и повернулась к Хару. «Я вижу девушку» — услужливо перевёл Реборн, чем окончательно успокоил Хару. Потом И-пин, со смешно-серьёзным видом всем телом повернулась к Ламбо. «Я вижу идиота» — снова взял на себя роль переводчика репетитор. Кажется, он это специально, не думаю, что И-пин настолько не воспитана.

— Почему ты не носишь очки? — спросил её Ямамото, пока Ламбо подбирал достойный ответ на прозвучавшее оскорбление. Я его горячо поддержал, а Реборн, выслушав ответ, перевёл нам: «Потому, что они всегда соскальзывают». Не знаю, не знаю, наверное, она пробовала надевать только модели для взрослых, вот как сейчас, а для детей тоже делают очки.

Пока мы обсуждали этот вопрос, Ламбо окончательно потерял терпение. Этот ребёнок совершенно не выносил, когда уделяют внимание кому-то другому, поэтому он толкнул И-пин с криком: «Не смейте игнорировать Ламбо-сана!». Та, разумеется, разозлилась, а поскольку она уже знала, что это не брокколи-монстр, то решила атаковать его всерьёз, достав откуда-то свою уникальную пельмешку.

Попавший под удар Ламбо отлетел в угол, где был поднят на руки переживающей за него Хару. Ямамото выглядел впечатлённым тем, что удар был нанесён без контакта, а Гокудера, судя по его сосредоточенному лицу, прочитывал все возможные варианты применения техники Гёдза-кен.

— Толь-ко спо-кой-стви-е! — бормотал Ламбо, прижавшийся к Хару, а потом, принялся вырываться, смешно болтая в воздухе ножками. — Я не проиграю какому-то чудику со странной головой!

И-пин, раздражённо отвернулась от него, медленно, но верно, заливаясь краской, я почувствовал, что дело плохо.

— Эй, Ламбо, не смущай И-пин, — попросил я его, но, кажется, сделал только хуже, потому, что тот принялся вырываться ещё пуще и вопить: «Яйцеголовый!».

Хару в растерянности посмотрела на подорвавшихся со своих мест Гокудеру и Ямамото, но я был ближе и, подхватив И-пин, выставил её на балкон. К сожалению, чёртова дверь заела так некстати, и мы всё равно оставались в опасности. Если бы рядом с И-пин не было бы никого живого, то её беспорядочные атаки не причинили бы никакого вреда, а так...

— Надо срочно убираться от сюда, Джудайме! — закричал Гокудера, оттаскивая меня от заклинившей двери и прикрывая собой. Глядя на этот дурдом, подключилась и Хару, возмутившись нашему обращению с ребёнком. Ямамото помогал мне с дверью, но такими методами, мы скорее вышибли бы из неё все стёкла, чем смогли закрыть.

Интуиция подсказывала мне, что «взрыв» уже близко, поэтому я поднял с пола Ламбо и послушался совета Гокудеры, собираясь покинуть комнату, но проклятый ребёнок, непонятно с чего, достал свою базуку. Хорошо хоть Реборн успел развернуть её в сторону И-пин. Тоже, неплохой вариант – взрыв произойдёт в будущем, а мы останемся в порядке.

— Ох, почему я оказалась здесь, я же выполняла доставку? — удивилась появившаяся из облака розового дыма девушка. На ней была какая-то белая униформа с косынкой, прикрывающей волосы, из-под неё на плечи спускались две тонкие, туго затянутые косы. И вся она была такая тоненькая, что казалось невероятным не только то, что она прекрасный боец, но и то, как она ещё не надорвалась со своим ящиком.

— Тсуна-сан, ты её знаешь? — удивлённо спросила Хару, а я не знал, что ей ответить.

Ямамото едва ли не присвистнул, увидев, как сильно И-пин изменится за десять лет и пробормотал: «Такая миленькая», а услышавший это Гокудера только скривился и буркнул: «Чё, правда что ли?». И-пин посмотрела на крохотные часики и забеспокоилась.

— О нет, рамен же испортится, а Кавахира-сан очень суров на счёт этого, — протараторила она, осматриваясь по сторонам. По-японски она теперь говорила бегло и совершенно без акцента, даже не верилось, что вот только что она ничего не могла сказать, хотя, надо признать, понимала нас довольно неплохо.

— О, Савада-сан! — обрадовалась она, увидев меня. — Привет!

— И-пин, ты очень похорошела, — вежливо сказал я, а что, правда же, да и девушкам нравятся комплименты.

— Ой, что на вас нашло? — замахала она рукой, слегка покраснев. — Вовсе нет, правда!

Мне было приятно видеть, что её смущение больше не может привести к катастрофе, видимо, за прошедшие годы она научилась держать себя в руках.

— Как твоя техника Гёдза-кен? — решил спросить я, гадая, насколько сильно она могла усовершенствовать её за целых десять лет.

— Савада-сан, вы что, не помните, что я отошла от дел? — удивилась она. — Я теперь зарабатываю деньги для поступления в колледж. А бомба Пинзу была заблокирована с помощью пароля моим учителем в Китае, когда я навещала его в крайний раз[3].

— Так ты теперь обычная, — с некоторым даже разочарованием заметил Гокудера.

— Иногда, люди меняются, — пожал плечами я.

— Приятно было увидеться, — улыбнулась И-пин. — Мне пора работать.

Она уже собиралась было выйти с балкона, как ей под ноги бросился Ламбо.

— Эй, а что случилось с тем яйцеголовым? — противным голосом вопросил он.

И-пин уставилась на мелкого каким-то странным взглядом, как будто затуманенным, и прошептала вмиг побелевшими губами: «Брокколи-монстр!». Колючая проволока стиснула меня так, что я на секунду даже дышать перестал, а потом схватил Ламбо в охапку и ничего не понимающую Хару за руку. Думать о том, зачем и почему, я буду в другой раз, а сейчас надо бежать, и срочно! Гокудера и Ямамото с готовностью выбежали вслед за мной, Реборн так и вовсе уже давно был в коридоре. Я захлопнул дверь и прижался к ней спиной, из комнаты доносились подвывания И-пин: «Моя голова-а-а-а-а!», но я ничем не мог помочь девушке. А ещё я гадал – что это за шутник додумался установить ей именно такой пароль?

А потом она начала атаковать и даже дверь нас не спасла, в себя мы пришли раскиданными по разным концам коридора, мучимые дикой головной болью, как с жесточайшего похмелья. Да уж, за десять лет, она и правда стала гораздо сильней. Когда мы смогли вернуться в комнату, то обнаружили там только маленькую И-пин, растеряно вертящую головой, должно быть, она гадала, куда мы все подевались.

Времени было уже много, а проект наш являл собой зрелище откровенно жалкое, к счастью, Хару согласилась нам помочь, так что оценку мы всё-таки получили, правда, именно что в качестве иллюстрации того, что будет, если не уделять внимание вопросам экологии, а ребята из класса обозвали нашу инсталляцию «Постапокалипсическая Япония», очень точно, на мой взгляд.

В этом происшествии со взрослой И-пин был один момент, который плотно засел у меня в мозгу и не давал покоя: она сказала, что отошла от дел, и теперь развозит рамен, чтобы накопить на учёбу. Большего бреда мне слышать ещё не доводилось, ни в той жизни, ни даже в этой. Потому, что из её слов следовало, что за этот чёртов рамен, она получает денег больше, чем за «мокрую» работу! Я вспоминал её лицо, в тот момент, когда она говорила это, выражение её глаз… А потом понял, что страдаю откровенной хренью – она же просто пошутила! Эта работа – возможность объяснить наличие денег, прикрытие. А курьеры, уборщики, электрики и прочие носители униформы – это же самые незаметные люди, они могут пройти куда угодно и остаться незамеченными, не узнанными. Если их кто-то и запомнит, то только форму, никто не присматривается к их лицам, не задаётся вопросом о том, что они здесь делают! А этот её здоровенный ящик для рамена? Да в нём что угодно пронести можно!

***

Однажды, уже через несколько недель поле того, как И-пин объявилась в тихом городке Намимори и решила остаться у нас жить, я случайно столкнулся с Хару в торговом квартале. Мне нечасто выпадала возможность провести хоть немного времени в одиночестве, и я старался пользоваться каждым таким шансом, но Хару – это Хару, она бывает просто восхитительна в своей настойчивости. Можно было даже не пытаться от неё отделаться, только девушку расстраивать и себе нервы портить. Так что пришлось пройтись с ней за покупками, благо она не потащила меня по шмоточным магазинам, за что ей великая моя благодарность. Всего лишь купить новый томик манги и пополнить запас канцелярских товаров, правда, пришлось с ней эту мангу обсуждать, спасибо хоть читает она сёнон, а не сопливое сёдзё. Я даже смог найти на полке знакомую обложку, когда она спросила, что мне нравится, а потом и вовсе прикупил пару томов, которые не читал в прошлой жизни. До этого момента я даже и не думал их искать, полагая, что здесь я вряд ли найду знакомые мне вещи, хотя мог бы и догадаться, когда заказывал книги – авторы были те же, хотя содержание, как мне показалось, несколько изменилось.

Так что я не думал, что прогулка совсем уж не удалась, пока меня не потащили в кондитерскую и принялась выбирать пироженки. Это, конечно, не так утомительно, как бесконечные примерки платьев, кажущихся мне чуть ли не одинаковыми, но тоже что-то с чем-то. А ещё в кондитерской обнаружилась Сасагава, из-за чего мне пришлось усиленно обдумывать, как себя вести. Может быть, сделать вид, что Хару моя девушка? Или после этого сама Хару начнёт вести себя ещё более... хотя, куда уж дальше, если она прямо говорит, о том, что собирается стать моей женой?

— Ой. Тсуна-кун? — почему-то испуганно пролепетала девушка, увидев меня. Она отчаянно покраснела, прижимая к груди фирменную коробку магазина. — Это только один раз в месяц!

Я даже не знал, что ей ответить на эти слова и смотрел на неё с недоумением.

— Я решила, что каждое третье воскресенье месяца я могу съесть столько пирожных, сколько захочу, — принялась тараторить она. — Не то, что бы я каждый день ела по три пирожных!!!

— О, понятно, — пробормотал я, успокоившись. Оказывается, даже в этом возрасте девушки уже пекутся о фигуре и боятся, что кто-то может решить, что они невоздержанны в еде. В этом было даже что-то милое и привычное, по крайней мере – понятное.

— У Хару так же! — радостно возвестила Миура, явно счастливая, от того, что встретила единомышленницу. — Каждое третье воскресенье я называю «Днём самоблагодарения Хару».

— Как здорово звучит, — восхитилась Сасагава. — «День самоблагодарения»! Пожалуй, я теперь буду так же называть эти дни!

Они так увлеклись обсуждением прелестей здешней кухни, что совершенно обо мне забыли, так что я мог совершенно спокойно идти по своим делам, но это было бы не вежливо. Поэтому я ждал, пока они всё обсудят, ждал, ждал... Я бы там, наверное, до вечера простоял, если бы не появился Реборн.

— Вместо того чтобы разговаривать стоя, почему бы не пойти к нам и не поговорить в более приятной обстановке? — спросил он. — Я обеспечу чаем.

Такому предложению девушки очень обрадовались, особенно Сасагава, которая так давно не видела моего репетитора, что умудрилась соскучиться, мне бы так. У меня дома Кёко первым делом познакомилась с И-пин и выдала потрясающую фразу о том, как ей нравится бывать у меня, мол, весело у нас тут. Ну, кто бы спорил, скучно нам никогда не бывает, Реборн позаботился.

Так что за столом мы сидели большой компанией, правда не на кухне, где мама колдовала над ужином, а у меня. Нана, конечно сказала, что мы испортим себе аппетит пирожными, но я клятвенно пообещал съесть все овощи, даже брокколи, хотя на самом деле её – в первую очередь. Тсуна всё больше питался фаст-фудом, даже удивительно, что такой тощий был, я же правильное питание уважал, к вящей радости своей новой мамы.

В какой-то момент за чаепитием к нам присоединился взрослый Ламбо, но девчонки на него не обратили ни малейшего внимания, продолжая общаться между собой и учить И-пин выговаривать японские слова. Теперь она знала названия выбранных девочками пирожных и столовых приборов. Глядя на эту сцену я в который раз подумал о родственниках Ламбо: Реборн говорил, что языковые пули могут быть опасны для детей младше хотя бы восьми лет, поэтому учитель И-пин решил, что не стоит рисковать. А, судя по тому, как чисто говорил по-японски Ламбо, без пули там не обошлось. Странные они люди, клан Бовино.

Девочки уже доедали свои порции и договаривались о следующем походе за сладким, когда растроганная их вниманием, И-пин решила угостить их особыми пельменями. У меня возникли серьёзные подозрения, что добром это не кончится, но я не знал, как этому помешать, не выставив себя полным идиотом. Ну, какой нормальный парень будет запрещать девушкам кушать вкусное?

И Сасагава, и Хару были в восторге от пельмешек, на которые я даже смотреть не мог без внутреннего содрогания. Что-то похожее у меня вызывала стряпня Бьянки – вроде бы всё красиво, аппетитно, но есть нельзя ни в коем случае. Глядя на моё выражение лица, взрослый Ламбо заметил:

— Похоже, ты совсем не знаешь женщин, молодой Вонгола. Они, как котята с загадочными пищевыми предпочтениями.

Мысль была странная, но на котят они действительно иногда походили, особенно сейчас, когда с интересом принюхивались к необычному блюду. Девушки осторожно откусили по кусочку и расплылись в довольных улыбках, нахваливая вкус и аромат, а у меня всё нарастала паника. Когда же они повалились на пол, я даже почувствовал некоторое облегчение, от того, что не ошибся, но только на долю секунды. А потом я почувствовал ужас – ведь никто не гарантирует, что в этом мире всё будет точно так же, как в аниме, скорее наоборот, здесь уже обнаружилась целая масса отличий! И глупо полагать, что они будут в порядке только по тому, что я помню, что они переносились в будущее.

Тот труп в моей комнате был настоящим, никаких придуривающихся идиотов, и изгвазданный в его крови ковёр пришлось перекладывать так, чтобы пятно оказалось под шкафом. Пока неразговорчивые ребята в форме дисциплинарного комитета заворачивали тело в мешок из-под мусора и стягивали его скотчем, мы с Гокудерой и Ямамото двигали мебель, чуть быто не повалив на себя стеллаж. Хару в это время отвлекала Нану, попросив её научить печь какие-то особенные пирожки, гарантировав, что нам хватит времени привести комнату в порядок. Я до сих пор иногда просыпался в холодном поту, от того, что мне снился этот мужик или Сасагава с пистолетом у лба. Теперь же к моим кошмарам явно прибавился ещё один.

— И-пин, а разве учитель не говорил тебе, что не стоит давать эти пельмени другим? — совершенно невозмутимо поинтересовался Реборн. Хитрожопый умник! Если заранее знал, чем всё закончится, мог бы и помешать им!

— Выходит, эти пельмени могут употреблять только мастера кенпо? — переспросил я, понимая, к чему он клонит. — И что же будет с неподготовленным человеком?

— У них нет и шанса, — пожал плечами Реборн.

И-пин начала в панике бегать по комнате, я никак не мог понять зачем, пока она не вытащила откуда-то свою сумку, а из неё бумажный пакетик.

— Учитывая, какой из неё непутёвый убийца, — насмешливо сказал Реборн. — Её учитель должен был дать ей противоядие.

У меня прямо от сердца отлегло: всё будет хорошо, никто не умрёт, все будут счастливы и довольны. Смерть слишком мерзкая штука, чтобы иметь с ней дело слишком часто. Но, как оказалось, я слишком рано начал радоваться – у И-пин осталась только одна таблетка.

— Пришло время испытать силу твоей любви, — издевательски протянул мой учитель. — Кого ты предпочтёшь спасти?

— Кто бы ни умер, всё равно это ужасно! — я схватился за голову, не желая делать такой выбор. Плевать, что присутствие Сасагавы вызывает у меня откровенно дерьмовые воспоминания, плевать, что Хару шумная и постоянно твердит, что станет моей женой, в конце концов, мне действительно нужно будет жениться. Я успел привязаться к ним, таким живым, бесцеремонным. Я не желал их смерти!

— Хороший ответ, — похвалил меня Реборн, трансформируя Леона в два пистолета. — Попробуем исправить ситуацию.

Сколько я ни спрашивал, как Леон становится оружием и другими вещами, я всегда получал один и тот же ответ: «Ну он же хамелеон!». Сначала я даже подумал, что просто чего-то не знаю, но описание хамелеонов в учебнике биологии не дало мне никакой информации. А Леон продолжал превращаться, то в одно, то в другое, а сегодня и вовсе в два предмета одновременно, это было поразительно!

— Первый раз стреляю Возрождающей Пулей два раза одновременно, самому интересно, что получится, — заинтересованно сказал киллер.

— А какие возможны варианты? — напряжённо спросил я, вглядываясь в лица девушек.

— Сила может возрасти, — пожал плечами Реборн. — Конечно, если они жалели об одном и том же. Если же нет... может вообще ничего не выйти.

Я сомневался, что такие разные девушки могут жалеть об одном, но я действительно не всегда понимаю женщин – воскреснув, они направились в кондитерскую, причём так быстро, что я их насилу догнал! Более того, там они принялись жрать. Именно жрать, другого слова даже подобрать сложно. Но тут подоспел Реборн со своим Однотонным Возвратом и утихомирил девочек, оставив меня расплачиваться за пирожные и разгром в кондитерской, благо карточка у меня была с собой. А в понедельник Сасагава едва слышно жаловалась Куракаве, что следующий поход за пирожными придётся отменить – весы показали ей страшное. Всё-таки женщины, совершенно не объяснимы, так переживать из-за подобной ерунды!

***

Бьянки появилась так же внезапно, как и всегда, просто однажды вечером пришла домой, грохнув об пол дорожной сумкой, повесила на крючок плащ, разулась и прошлёпала босыми ногами в гостиную, где без сил плюхнулась на диван. Под глазами у неё залегли тени, но улыбка была довольной, а значит, всё было хорошо. Я никогда не спрашивал её, куда и зачем она уходит, в конце концов, она уже большая девочка и вполне может сама о себе позаботиться, хотя это не значит, что я о ней совсем не беспокоился. У Бьянки была работа и обязательства перед семьёй, тогда как здесь она была по велению сердца. Иногда я даже задумывался, не будет ли у неё проблем из-за того, что она помогает с моим обучением, ведь я из другого клана? Хотя Бьянки всегда говорила, что она «вольный наёмник», мне было сложно это представить, особенно, зная, что их с Хаято отец – глава какой-то итальянской Семьи.

Моя безвольная тушка покоилась на соседнем кресле, и я поприветствовал девушку вялым помахиванием руки, получив в ответ невнятное мычание. Вечер был поздний, дело близилось к ночи, так что Гокудере сильно повезло, что его сестра не объявилась часа на три-четыре раньше, а то он снова свалился бы от боли в желудке. Всё, что нам оставалось, это дождаться Нану, внезапно обнаружившую, что у нас закончились все продукты, из магазина, хотя я был вымотан очередной тренировкой настолько, что даже почти не хотел есть – в ответ на любой мой вопрос Реборн снова и снова увеличивал нормативы. Но всё же, когда снова хлопнула входная дверь, во мне встрепенулось что-то радостное. Мне не хотелось думать, что это просто из-за того, что моя новая мама вернулась домой, это было бы не уважительно по отношению к моей настоящей маме, которая делала для нас с сестрой гораздо больше, чем Нана делает для Тсуны.

Я с кряхтением поднялся с кресла и побрёл в прихожую, помогать женщине с сумками, наверняка опять накупила целую кучу всего. Но, к своему удивлению, я не увидел ни одного пакета, Нана медленно переобувалась, потом принялась подравнивать стоящую у края татами обувь и старательно не смотрела на меня. Все её движения были неловки и суетливы, она даже ухитрилась повалить на пол подставку с зонтиками. Глядя на её подрагивающие губы, я не мог не чувствовать тревоги, она поднималась откуда-то изнутри, вязкая и липкая, это не было похоже на обычный сигнал Гипер-интуиции, это были мои собственные чувства, заставляющие до боли сжимать кулаки. Что бы я сделал в прежней жизни, если бы мама пришла домой в таком состоянии? Мне не хотелось об этом думать. Тсунаёши просил быть добрым к ней, и я изо всех сил старался быть хорошим сыном, но сейчас от меня явно требовалось нечто большее.

— Пожалуйста, простите меня, сегодня мы останемся без ужина, — тихо сказала Нана, пройдя в гостиную. Это заявление настолько всех шокировало, что даже уже почти заснувшая Бьянки вскочила с дивана, а И-пин, бросившаяся накрывать на стол, как только услышала, что мама пришла домой, уронила тарелку.

— Я слышала, что в последнее время много краж и старалась быть осторожной, — сбивчиво говорила Нана, а её губы дрожали всё сильней с каждым словом. — Но у меня всё равно украли кошелёк.

Такая дикость – у жены мафиози, матери будущего главы клана кто-то копался в сумочке, пока она ходила по магазинам. Я почему-то сразу подумал, что тот, кто это сделал настоящий идиот, ведь он не знает, какие проблемы он сейчас огрёб на свою задницу. Судя по выражению лиц Реборна, Бьянки и И-пин с Ламбо, они были со мной полностью согласны, более того, готовы были устроить ему эти проблемы немедленно.

— Стойте, я отдам вам свой рамен! — воскликнул я, вспоминая о запасах быстрорастворимой лапши, сделанных ещё тем Тсуной. Не то что бы я не хотел поквитаться с преступником, просто полагал, что мы не сможем его быстро отыскать, а мотаться всю ночь по каким-нибудь подозрительным местам мне не улыбалось. Где-то в глубине души я понимал, что если бы речь шла о моей настоящей маме, я бы не думал ни секунды, просто взял бы монтировку из ящика с инструментами и пошёл бы искать вора. Но всё же, там мне было двадцать, а не тринадцать, и там я хотя бы знал, кому задавать вопросы. И не смотря на это, я чувствовал стыд, говоря эти слова.

Рамен несколько отвлёк всех, я выпотрошил ящик с «неприкосновенным запасом», достав оттуда ещё и сухарики, чипсы и прочую ерунду, мы поужинали, правда, без особого аппетита, и Реборн заявил, что завтра, когда Нана снова пойдёт за покупками, мы все будем её охранять. На самом деле, мы скорее будем искать виновника сегодняшних проблем, чем именно охранять Нану от новых покушений, даже я понимал это, и не меньше других хотел доходчиво разъяснить этому типу, насколько крупно он попал.

На следующий день, когда мама, сняв деньги в банкомате, снова направилась в торговый квартал, я понял, что у нашего плана – пойти всем вместе – есть существенный недостаток: мы привлекали слишком много внимания. Потом оказалось, что Реборн хочет кофе, Ламбо – мягкого мороженного, а И-пин – горячих каштанов. Они хватали Нану за руки, волокли куда-то, даже Бьянки, имела своё мнение о том, куда мы должны идти в первую очередь. Складывалось впечатление, что все вызвались идти вместе с ней именно по этой причине – получить что-нибудь вкусненькое, но я чувствовал подвох. Именно Реборн первым начал это представление, спровоцировав Ламбо, а мой репетитор никогда не делает ничего просто так. А значит, он сознательно привлекает как можно больше внимания к Нане, скорее всего, желая подвигнуть вчерашнего вора на новую атаку.

Пока все мельтешили вокруг, я беспечно глазел по сторонам – нет ничего более естественного, чем подросток, решающий, что бы такого выклянчить у мамы, взамен того, что он поможет нести сумки с продуктами. И всё же я его пропустил – не думаю, что Бьянки стала бы сбивать с ног случайного человека. Он подошёл к нашей компании сзади, скорее всего, намеревался обогнать Бьянки и протиснуться между мной и мамой и, пользуясь суетой и давкой, снова стащить у неё деньги. Возможно, я бы и не успел вовремя схватить его за руку.

Совершенно невзрачный тип, длинные волосы и опущенная голова затруднили бы опознание, одежда самая обычная, так что кроме волос – никаких особых примет. Он сидел посреди дороги, пытаясь понять, что же его сбило с ног, как к делу подключилась И-пин, заявив, что это её любимая кукла для отработки ударов Гёдза-кен. Судя по выражению лица этого подозрительного типа, он понял, что его разоблачили. Желания чем-нибудь облегчить его участь у меня не было, поэтому я просто отвернулся, продолжая присматривать за Наной. Так что я совершенно искренне мог сказать, что не видел, как непонятная сила отшвырнула парня в сторону и протащила лицом по асфальту. Если у этого типа есть сообщники, то надеюсь, это зрелище послужит им уроком.

Второго типа я уже заметил заранее, слишком уж целеустремлённо он двигался в нашу сторону, придерживая на плече аляповатую вазу. Нана возилась с Ламбо, который снова клянчил мороженного, и совершенно не смотрела по сторонам. Зачем преступнику ваза? Чтобы разбить её и потребовать денег? В общем-то, расчёт верный, Нана бы не раздумывая согласилась бы заплатить, да ещё и извинялась бы полчаса. Но что же делать мне? Этого преступника не поймаешь за руку, когда он сунет её в чужой карман, остаётся только не дать вазе разбиться или сделать так, чтобы она разбилась не по нашей вине.

— Ей, а где те конфеты, что я дал тебе утром? — спросил я у Ламбо. План был кривой, косой и откровенно трещал по швам, но ничего другого я не мог придумать так быстро. Вариант подстраховать падение вазы я оставил про запас и именно его считал основным, но попробовать-то можно было?

— Были где-то тут, — обрадовался Ламбо и принялся шарить по безразмерным карманам своего неизменного спортивного костюма. И, как я и думал, первой он вытащил гранату, он всегда доставал их в первую очередь, что бы ни искал. Наверное, это какая-то особенность подобной одежды, вроде техники безопасности – сунул руку за пазуху – вытащил оружие, чтобы в случае опасности не копаться там три часа, натыкаясь на разные мелочи. Граната без раздумий полетела куда-то назад, я совершенно ни на что не рассчитывал, а надеялся на знаменитый русский «авось» и, как оказалось, не прогадал. Граната попала точно в вазу, уверен, даже если бы Ламбо специально целился, ему бы не удалось достичь такой точности! Грохнул взрыв, Нана покрутила головой в поисках лотка с фейерверками, но так ничего и не нашла, а незадачливый вор остался лежать на дороге, судорожно подёргивая ногами. Хорошо хоть Бовино понимают, что Ламбо швыряет свои гранаты куда ни попадя, и присылают не слишком разрушительные модели, на способные серьёзно покалечить. Я не испытывал жалости к этому человеку, но не хотел проблем с законом.

Больше ничего странного в торговом квартале не произошло, и я решил, что объявившаяся в наших краях банда состояла всего из двух человек. Мама наконец-то смогла купить продукты по списку и сверх него, так что тащить сумки домой пришлось всем, хотя, в основном мне и Бьянки, поскольку давать детям что-то тяжёлое мама решительно отказалась. Дома же ей позвонила одна из подруг, и Нана умчалась к ней, клятвенно пообещав, что ненадолго. Я искренне надеялся на это, поскольку приближалось время обеда, а я что-то проголодался за это неспокойное утро. В ожидании маминого возвращения я уже успел разобрать покупки и устроиться в кресле с учебником географии, но меня отвлёк требовательный звонок в дверь. Единственный, кто мог бы прийти к нам – Гокудера, но он звонил совсем не так, он два раза коротко нажимал на звонок и никогда не входил, пока ему не открывали дверь, даже если та не была заперта. Этот же человек нажимал на звонок долго, длинная противная трель заставила меня поморщиться, но я отложил учебник и пошёл открывать, а гость снова и снова давил на кнопку звонка, это раздражало.

За дверью обнаружился мужчина примерно тридцати лет на вид, в слегка мятом костюме, при галстуке и в очках. Он улыбался так приторно, что меня начало мутить.

— Я занимаюсь продажей учебных пособий, способных повысить вашу успеваемость в кратчайшие сроки, — начал он, не удосужившись поздороваться. — Ваш отец или мать дома?

Мне очень захотелось отправить его к отцу, к пингвинам в Арктику. Или в Антарктику? Не помню, откуда там Нане придёт открытка, но я заставил себя вежливо улыбаться. В конце концов, у меня не было никаких оснований грубить человеку, который просто выполняет свою работу, даже если этот человек мне не нравится.

— Нет, но думаю, что она скоро вернётся.

— Тогда я подожду её внутри, — счастливо заявил продавец. Мне почему-то показалось, что он чем-то очень доволен.

— В доме? — удивился я. Мне не слишком хотелось его пускать к нам, но с другой стороны, если здесь с ним что-нибудь случиться, это будет только его вина.

— А разве вы против? — продолжил улыбаться мужчина. — Всё-таки я проделал такой путь...

Я проводил его до кухни, где он попросил не обращать на него внимания, но я всё равно сел напротив, стараясь не слишком явно следить за ним. Этот человек казался мне подозрительным, особенно в свете сегодняшних событий. Возможно, это третий сообщник. Возможно – у меня просто разыгралась паранойя.

Мимо нас прошла Бьянки, небрежно поставив на стол кружку с чем-то, весьма отдалённо напоминающим чай. Мужчина поблагодарил её, но девушка никак не показала, что заметила это. Продавец выпил, я с интересом ждал его реакции, впервые мне было совершено не жаль того, кто пал жертвой Ядовитой Кухни Бьянки, ведь он не пострадал бы, если бы не был столь бесцеремонен. Мужчина позеленел, потом побледнел, схватился за горло и судорожно попросил показать ему уборную. Я улыбнулся ему так же, как и он мне, когда я только открыл дверь, и проводил его. Судя по доносившимся оттуда звукам, его неудержимо рвало на родину.

— Ну и зачем ты это сделала? — устало спросил я Бьянки, стоявшую в дверях кухни со сложенными на груди руками.

— Я просто оставила кружку на стол, — небрежно пожала плечами девушка. — Никто не заставлял его это пить.

По коридору весело проскакали Ламбо и И-пин, на полном ходу ворвались в ванную, а потом я услышал характерный грохот сработавшей Базуки. Мне оставалось только вздохнуть и понадеяться, что уже привычный мне дурдом заставит непрошенного гостя убраться отсюда как можно скорее.

Из ванной выскочила встрёпанная взрослая И-пин с ящиком для рамена на перевес.

— Только не это! — причитала она, глядя на свои крохотные часики, и бросилась к выходу, бесцеремонно протоптавшись по незваному гостю. — Кавахира-сан опять будет жаловаться, что лапша переварилась!

Я едва сдержал улыбку, а потом посмотрел на взрослого Ламбо, и чуть не расхохотался – на нём были смешные очки с приделанным к ним носом, в волосах запутались конфетти и серпантин, а в руках он держал маракасы, но при всём при этом, лицо его сохраняло привычное уже сонно-безразличное выражение.

— Здравствуй, молодой Вонгола, — равнодушно сказал он. — А я как раз с вечеринки.

В доказательство озвученного он ритмично потряс правым маракасом, потом посмотрел на лежащего на полу продавца и в том же ритме попинал его ногой, но поскольку не услышал никаких звуков, тут же потерял к нему всякий интерес.

— Эй, вы в порядке? — спросил я, наклоняясь над телом, не подающим признаков жизни. Эта фраза из боевиков всегда казалась мне забавной, я можно сказать, полжизни мечтал её кому-нибудь сказать в соответствующих обстоятельствах. Мужчина уставился на меня непонимающим взглядом, а потом зажмурился и принялся трясти головой. Бедненький, наверняка решил, что у него глюки.

— Ой, кто это? — прозвучал из прихожей удивлённый голос Наны. — Гость?

Мужчина, обнаружив в доме взрослого и адекватного, как оно полагал, человека, поднялся на ноги, поправил съехавший чуть ли не на спину галстук, и попытался безмятежно улыбнуться.

— Приятно познакомиться. Я продаю учебные пособия, вашему сыну они обязательно пригодятся!

Услышав это, мама улыбнулась и беззаботно помахала рукой:

— О, этого добра у нас предостаточно, у Тсуны даже репетитор есть!

— Все успокаиваются, едва в доме появляется репетитор, а зря, — продолжал гнуть свою линию мужчина. — Что может сделать простой репетитор?

Вот это он явно зря сказал, особенно учитывая тот факт, что его услышал Реборн. Сидя на комоде, он как раз упирался дулом пистолета в висок незадачливого продавца и очень нехорошо улыбался.

— Ну-ка, повтори, — усмехнулся он. — И я снесу тебе бошку.

К сожалению, некоторые совершенно не понимают намёков, вот и мужчина решил, что с ним шутят, и проигнорировал мой совет не оскорблять репетиторов. Когда же я услышал его слова: «Репетиторы – ничтожества» и последовавший за ними выстрел, то уже успел решить, что позвоню Гокудере, мы запихнём тело в мешок с камнями и, дождавшись темноты, утопим в речке, как можно ниже по течению от города. Уверен, Хаято поможет мне тащить его. Но всё относительно обошлось, пострадала только причёска хама, и его гордость.

— Будь предельно осторожен в том, что ты собираешься сказать, — наставительно заявил Реборн, покачивая горячим после выстрела дулом пистолета прямо перед носом мужчины. — Скажешь что-нибудь оскорбительное, и ты труп.

Это уже его основательно проняло, он бросился бежать вниз по улице, оглашая окрестности дикими воплями.

Мама растеряно посмотрела по сторонам, а потом подняла с пола брошенный в панике портфель несостоявшегося продавца.

— Ох, нет, — взволнованно сказала она мне. — Он так спешил, что даже забыл свою сумку!

Она открыла портфели и заглянула в него, то ли от любопытства, то ли надеясь найти адрес, по которому можно вернуть потерянную вещь.

— Хм, какой знакомый кошелёк, — задумчиво сказала она, вытаскивая на свет что-то розовое и с блёстками. Ни один здравомыслящий мужчина не стал бы пользоваться таким, но это ещё полбеды – я прекрасно знал, почему кошелёк показался Нане «знакомым».

— Мам, — тяжело вздохнул я. — Это вообще-то твой. Так что этот мужчина...

— Догони его и врежь, как следует, — напутственно заявил мне Реборн, прежде чем выстрелить в меня.

Вломить им всем, а я теперь ясно видел всех троих мошенников, убегающих по улице, я хотел и без всякой пулей, а уж с ней и подавно, но возникли сложности, которых я опасался с того самого момента, как первый раз услышал про мафию в этом мире: преступники успели сдаться полиции раньше, чем я их догнал, и мне пришлось просидеть до вечера в отделении, отвечая на неудобные вопросы.

Что меня особенно позабавило, так это то, что узнав, что я учусь в средней школе Намимори, меня первым делом спросили, не состою ли я в Дисциплинарном комитете. Видимо, Хибари с ребятами уже основательно засветились. Я честно сказал, что не состою ни в одном из клубов, а потом долго и подробно объяснял про мамин кошелёк. Домой я явился только к ужину, но его обильность помогла мне примириться с действительностью.

Всё бывает в первый раз, и проблемы с полицией не исключение.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------
[1] Отрывок из книги «Хагакуре» Ямамото Цунэтомо.
[2] шу май – открытые китайские пельмени с начинкой из рубленой свинины и креветки. [3] Я просто не знаю, какое слово используют в Японии или Китае для того, чтобы не говорить «последний». Люди, чьи профессии связаны с риском для жизни, его никогда не употребляют, это дурная примета.

Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13, Глава 14, Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20

@темы: 2759, слеш/яой, твАрьчество, фанфики, нюхать брокколи!, настоящая мафия(тм), рипорно (KHR!)

---

Опять не по делу

Если включить кондиционер на обогрев, будет душно, поэтому мы сидим и мёрзнем.
а вот в серверной наоборот, кондей сгорел. мы туда ходим греться.

@темы: жизнь моя - жестянка, а ну её в болото, я шизею в этом зоопарке!, заводские будни

---

лытдыбр

Дождь меня печалит, он почему-то упорно не хочет заканчиваться!
в субботу купила себе новые кроссовки, переобулась прямо в торговом центре, хорошо хоть сразу же и носки купила, чтобы сухие были, но непромокающих ботинок для маман так и не нашли. она от отчаянья была готова купить страшнейшие калоши, еле отговорила её от этого безумства. зато я купила себе перчаточки. как давно хотела - чёрные кожаные и без пальцев. маман всё пялилась на них и спрашивала "а что они вообще прикрывают?", пришлось покупать ещё одни, тоже чёрные, только "нижние" для лыж зато удобно.
на обратной дороге, судорожно пытаясь удержать равновесие на бордюре между двумя океанами и обвешанная сумками я воевала с зонтом, решившим подружиться с ветками ближайших деревьев.
а ещё, спать на пронзительно-красной простыне - обалденно, впрочем, в темноте всё равно не видно(
хочу квартиру, жить в одной комнате с маман всё тяжелее.
только у нас утро воскресенья - филиал ада. потому, что никто никому не даст выспаться. мы слишком не любим себя и окружающих.

@темы: жизнь моя - жестянка, а ну её в болото, няшечка, брутальная и убийственная няшечка

---

непонятки

Где-то года полтора назад, я собиралась идти на вторую ФБ, серьёзно собиралась, были конкретные планы, наработки и т.п. но незадолго до начала (или в самом начале, я плохо помню) у меня начались проблемы с дипломом. точнее не с самим дипломом, а с подписями на титуле и ещё ряд организационных моментов. поэтому желания участвовать в чём-то, совершать какие-то телодвижения, отпали моментально. с дипломом я разобралась, защитила его и принялась устраиваться на работу. Так что вторая Битва прошла мимо меня абсолютно, я её даже читала только после окончания.
потом были какие-то дела в реале, и я вообще сюда месяцами не заходила, так что о начале третьей узнала во время выкладки визиток, понастальгировала, но даже не стала проситься в команду - мне уже полгода ел мозг макси, который я сейчас пишу и отвлекаться мне не хотелось. Так что просто читаю, голосую...

Это я всё к тому, что у меня дофига незаконченных текстов, планировавшихся на вторую ФБ и сегодня я, совершенно внезапно, вместо того чтобы продолжить писать седьмую главу мафии, я достала один такой текст и закончила его. о_О
вот сама не ожидала от себя. смотрю теперь на него и думаю, то ли искать бету, чтобы проверила на ошибки и сказала если стиль скачет, всё-таки оно полтора года назад начиналось, и выкладывать, то ли оставить, пусть лежит, может я на четвёртую если она будет запишусь. к тому времени, глядишь, и другие тексты из той папочки закончу... и будет у меня традиция - раз в три года на ФБ ходить

а вообще, странно всё это...

@темы: ФБ, жизнь моя - жестянка, а ну её в болото

---

Настоящая мафия(тм) Глава 6

00.0 и 00.1, Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4, Глава 5

Глава 6. Прицел – тоже чья-то точка зрения

Гокудера недовольно поморщился, увидев высветившийся на экране телефона номер, подождал ещё немного, но поняв, что Ямамото не собирается вешать трубку, нажал «принять».

— Слушай, мы с тобой уже столько времени знакомы, а я до сих пор не знаю, где ты живёшь! — весело сказал Ямамото вместо приветствия. Гокудера раздражённо скривился, ему не нравился этот парень, но ему приходилось с ним общаться, поскольку он был членом Семьи, и Джудайме не нравилось, когда они ссорились. Собственно, босс был единственной причиной того, что Хаято вообще снял трубку – мало ли, вдруг случилось что-то важное. Укоренившиеся давным-давно привычки – игнорировать звонки с незнакомых номеров и держать телефонную книгу чистой – заставляли его наизусть заучивать номера всех, с кем он имел дело. А ещё он очищал историю вызовов после каждого звонка и удалял все сообщения после прочтения, если вообще их читал. Большинство назвало бы его параноиком, он же считал, что просто не оставляет улик.

— И что с того? — буркнул он в ответ, не дождавшись продолжения.

— Да так, хотел зайти, поговорить, — беспечно сказал Ямамото. — Ну, так что, скажешь адрес?

— Больно надо, — фыркнул парень, перекладывая телефон к другому уху и прижимая трубку плечом. Он был занят важным делом: проверял состояние своего оружия, внимательно осматривая шашку за шашкой. Не дай Бог, что-то где-то отсырело!

— Злой ты, — рассмеялся Ямамото. — Я просто хочу поговорить, это касается Тсуны.

Гокудера замер, только пальцы продолжали немного нервно мять фитиль.

— Мы, вроде как, уже говорим, — ответил он наконец. — Что-то случилось?

— Нет-нет, всё в порядке, — уверил его одноклассник. — Но лучше бы встретиться, да и чего деньги лишний раз тратить?

Деньги для Гокудеры были веским аргументом, так что он был вынужден согласиться, что личная встреча – это разумный вариант.

— Ладно, только к себе не пущу, — сказал он, сгребая в кучу проверенное оружие. — Может, в парке?

— Тогда лучше ко мне, — рассмеялся Ямамото. — Можно будет чего-нибудь покушать.

— Блядь, тебя кроме твоего долбанного бейсбола и жратвы вообще что-нибудь интересует? — моментально вскипел Хаято.

— Ага, — расхохотался парень. — Ещё девушки и развлечения с риском для жизни. Записывай адрес, жду через полчаса.

Ямамото дождался, пока друг положит трубку, и направился к книжному стеллажу. Вытащив пару книг без особых раздумий, он ненадолго замер, изучающе разглядывая чуть потрёпанные корешки.

— Ты же это уже давно читал, — удивлённо сказал проходивший мимо Тсуёши. В руках у него был ящик, набитый льдом и рыбой, Такеши тут же положил выбранные книги на пол и подхватил ношу с другой стороны.

— Это одному товарищу, — улыбнулся он, помогая дотащить рыбу с ледника на кухню. — Он европеец, совершенно не понимает некоторых вещей.

— О, у тебя есть друг-иностранец? — удивился мужчина.

— Я бы скорее сказал, что это друг моего друга, — рассмеялся Такеши, помогая с сервировкой уже готовых блюд, пока его отец чистил принесённую только что рыбу. — Он довольно сложный парень, с ним бывает весело, но он никогда не понимает, когда стоит остановиться.

— И всё же ты с ним общаешься, — заметил отец.

— Я с ним дружу, а вот он именно что «общается», причём не всегда охотно, — пожал плечами парень. — Думаю, ему будет полезно это прочитать. Ты не против, если он к нам зайдёт?

— Сколько раз повторять, что ты можешь приводить сюда всех, кого хочешь? — Ямамото щёлкнул сына по носу. — А пока меня печалит, что я ни одной девушки с тобой не видел больше одного раза.

Обычно отцы в таких ситуациях прибавляют что-нибудь вроде: «Когда я встретил твою маму, то больше не смотрел ни на одну женщину, кроме неё», но в этой семье уже много лет не произносили слово «мама».

— Просто я пока ещё не нашёл подходящую, — рассмеялся Такеши, уворачиваясь от отцовского подзатыльника.

— Ладно уж, — фыркнул мужчина, медленно и аккуратно надрезая рыбу одинаковыми тонкими кусочками. — Иди, подбирай книги, я тут и сам справлюсь.

Разумеется, Гокудера и не подумал что-либо записывать, благо память позволяла держать такие вещи в голове. Обозвав напоследок одноклассника «бейсбольным идиотом», он нажал «отбой» и поплёлся искать кроссовки. Судя по их состоянию, ему скоро придётся потратиться на нормальную обувь, правда, теперь, когда ему платит Вонгола, потребность в такой жёсткой экономии отпала, но он продолжал по привычке тратить как можно меньше.

По продиктованному адресу обнаружился насквозь традиционный ресторан, Хаято даже подумал было, что это такая шутка, но почти сразу после его появления сквозь занавески, заменявшие боковую дверь, просочился Ямамото с огромным мешком мусора.

— Ты раньше, чем я думал, — обрадовался он, утрамбовывая пакет в мусорный контейнер. — Заходи, садись куда хочешь, я только сбегаю руки помыть.

Внутри было многолюдно, Гокудера забрался в самую глубь, поближе к кухне, и устроился за небольшим столиком спиной к стене. Большинство посетителей предпочитали сидеть возле окон и в самом центре зала, так что ему почти никто не мешал. Он пододвинул себе пепельницу и закурил, отмечая про себя, что этот идиот, оказывается, подрабатывает по выходным, хотя зачем ему это – совершенно непонятно, а через десять минут у него, должно быть, кончится смена.

— Держи, — Ямамото подошёл к нему почти со спины, через кухню, поставил на стол здоровенный поднос с чайником, двумя чашками, какими-то мисочками и суши. Хаято посмотрел на это с подозрением, правда, на стопку книг, которая приземлилась на стол секундой позже, он посмотрел уже с тщательно скрываемым любопытством.

— Это дорого, — сказал он, кивнув на поднос и тщательно задушив сигарету в пепельнице.

— Это бесплатно, — с улыбкой поправил его Ямамото. — Так что не стесняйся.

Он принялся спокойно разливать чай и расставлять по столу мисочки.

— Ты хотел сказать мне что-то о Джудайме, — проигнорировал его Гокудера.

— Угу, — кивнул парень, не прекращая своего занятия. — Я подобрал тебе некоторые книги, почитать, только верни потом, это моего старика.

— Причём тут книги? — недовольно зашипел на него Хаято. Ему снова захотелось закурить, да и смотреть на еду спокойно он никогда не мог, слишком сильно в памяти отложились голодные годы на улице, пока он не начал получать хоть какую-то работу.

— Ты не японец, — Такеши подвинул однокласснику почти плоскую прямоугольную тарелку с разложенными на ней суши. — Ты же опять голодный, так что ешь.

Гокудера поморщился от такого заявления, но разломил палочки, проследил за тем, как Ямамото макает суши в мисочку с соусом, и повторил его действия. Было вкусно, но это не могло отвлечь его надолго.

— И что с того? Босс тоже, он сицилиец, потому, что он Вонгола.

— А то, что он вырос в Японии и воспитывали его как японца, — с улыбкой объяснил ему парень. — Так что менталитет у него...

— Неужели ты знаешь, что такое «менталитет»? — фыркнул Хаято, не желая признавать его правоту.

— Да ладно тебе, — рассмеялся он в ответ. — Я серьёзно, а ты опять за своё!

Гокудера отложил палочки и открыл верхнюю книгу из стопки. Оказалось, она была заложена закладкой, да ещё и галочка стояла на полях.

«Если нужно предостеречь господина, но твоё положение не позволяет этого сделать, преданность велит тебе найти человека соответствующего ранга, который поможет господину избежать ошибки. Чтобы оказаться в состоянии сделать это, нужно быть в хороших отношениях с людьми. Если человек располагает к себе других для собственной выгоды, он просто льстит им. Располагать к себе нужно только в интересах клана».[1]

Слова «в интересах клана» были ещё и подчёркнуты. Гокудера почувствовал, что краснеет, захлопнул книгу и положил обратно.

— Я там несколько закладок кое-где положил, — продолжал улыбаться Ямамото. — Почитай, тебе будет полезно.

Хаято хотел было запустить этой книгой в улыбчивого парня, или хотя бы разбить о его голову эти чёртовы тарелки, но сдержался, потому, что на самом деле этот невыносимый придурок в чём-то был прав. Поэтому он просто снова взялся за палочки, стараясь не смотреть на собеседника, предпочитая разглядывать входящих и выходящих людей. И только поэтому не пропустил появление Савады и Реборна.

— Никогда бы не подумал, что ты решишь сводить меня поесть суши, — сказал он, заходя в зал. — О, и вы здесь, ребята!

Реборн пошёл к стойке делать заказ, а Тсуна плюхнулся на лавку рядом с Гокудерой.

— Не ожидал вас увидеть, — сказал он, и все присутствующие явственно услышали невысказанное «вместе».

— Я решил, что Гокудере стоил почитать пару книг, — улыбнулся Ямамото, кивая на стопку. — Да и не одной же твоей маме его кормить!

Гокудера с трудом сдержался, чтобы не швырнуть в него соусником, только присутствие босса заставило его промолчать. Савада провёл пальцем по обложке верхней книги и задумчиво продекламировал:

— «В ситуации «или-или» без колебаний выбирай смерть».

Гокудера, увидев, с какой лёгкостью его босс цитирует эти книги, решил что непременно выучит всё наизусть.

— Я не во всём согласен с автором, но во многих вещах он удивительно точен, — всё ещё задумчиво продолжил он. — В готовности умереть есть великая сила. Вот в меня Реборн стреляет этими пулями, чтобы привести в такое состояние, а Хибари-сан и Рёхей нии-сан в таком состоянии всегда. Осознание, что каждое желание может оказаться последним...

— Надо же, ты оказывается, хоть что-то понял, — хмыкнул появившийся Реборн. Он уселся рядом с Ямамото и внимательно посмотрел на своего ученика. — И что же тогда есть Пламя Предсмертной Воли?

— Не факт, что я прав, — пожал плечами Савада. — Но по мне, это и есть Воля, только материализовавшаяся. Ты снимаешь внешние ограничения, и то, что было спрятано глубоко внутри, вырывается наружу, используя тело как проводник. Возможно, чем чаще это будет происходить, тем сильнее будет изнашиваться тело.

Ямамото слушал его очень внимательно, улыбка на его лице выглядела совершенно неестественно и абсолютно не сочеталась с серьёзным взглядом. Гокудера даже подался вперёд, боясь упустить хоть слово.

— Не совсем, — Реборн поправил шляпу. — Для обычного человека это было бы справедливо, но для тех, кто имеет достаточно своего Пламени, организм будет подпитываться за счёт него. Но тело действительно должно быть достаточно тренировано, чтобы пропустить сквозь себя такую силу.

— Так я и думал, — вздохнул Тсуна. — Поэтому ты меня так гоняешь.

Тут разговор прервался, поскольку к ним подошёл владелец ресторана с огромным подносом.

— Так вы тоже друзья Такеши? — весело спросил он. — Тогда всё бесплатно!

— Не стоит, я вполне могу... — начал было Тсуна, но мужчина замахал на него руками.

— Я всегда рад видеть здесь друзей моего сына!

Гокудера мысленно скривился, ругая себя за поспешные выводы, а Тсуна внимательно посмотрел на этого человека и вежливо представился:

— Меня зовут Савада Тсунаёши, рад знакомству с вами, Ямамото-сан.

— Гокудера Хаято, — недовольно буркнул парень, после того как босс на него требовательно посмотрел.

— Я – Реборн, — представился киллер, чему-то улыбнувшись. Взгляд мужчины ненадолго остановился на ярко-жёлтой соске, висевшей на шее у репетитора, но он тут же отвёл от неё взгляд, так что эта заминка осталась почти никем не замеченной.

— Меня зовут Ямамото Тсуёши, рад знакомству, — ответил он Тсуне. — Спасибо, что присматриваешь за моим сыном. Ну, не буду вам мешать, ребята, развлекайтесь.

— Так ты говорил, что в чём-то не согласен с Хагакуре, — возобновил разговор Такеши. — В чём именно, если не секрет?

— Например, оценка той истории с ронинами из Ако, или когда автор говорит, что «если человек не достиг цели и продолжает жить, он проявляет малодушие», — немного грустно сказал Тсуна. — Я считаю, что почти всегда есть шанс всё исправить и что если хорошо подготовиться, шансов на благополучный исход будет больше. Умереть, не достигнув цели – слишком большое расточительство. Наверное, из меня бы вышел плохой самурай.

— Зато выйдет отличный оябун, — возразил Ямамото, заставив Тсуну недовольно поморщиться, а Гокудеру недоумённо нахмуриться[2]. — Наверное, ты в чём-то прав, мы живём в другое время, и потеря одного человека может оказаться невосполнимой. Но глупо и недостойно стараться выжить любой ценой.

— Нужно быть готовым к смерти, но не стремиться к ней раньше срока, — возразил Савада.

Гокудера слушал их разговор крайне внимательно, жалея, что не прихватил ручку, чтобы законспектировать некоторые моменты. Вернувшись вечером к себе домой, он по памяти записал всё, что смог запомнить из того разговора, а потом принялся выписывать помеченные в книгах места. Чем больше он читал, тем сильнее злился оттого, что, согласно идеям автора, он не мог считаться хорошим слугой. И самое неприятное было в том, что Джудайме, говоря о том, что не согласен с этими книгами, упоминал только о смерти и её целесообразности при определённых обстоятельствах. Хаято достал из кармана листок со стихотворением, которым ответил ему босс, и подумал, что после сегодняшнего разговора гораздо лучше понимает заключённый в нём смысл.

***

Такеши помогал отцу мыть посуду после закрытия ресторана, когда тот внезапно спросил:

— Савада и есть тот друг, о котором ты говорил?

— Ага, — кивнул парень. — А Гокудера не так давно прилетел из Италии.

— И почему я не удивлён, — пробормотал Тсуёши себе под нос. — Как-то он слишком хорошо говорит по-японски.

Такеши в ответ только пожал плечами, продолжая вытирать тарелки.

— Я знал Саваду Иемитсу, — после некоторой паузы сказал мужчина. — Не сказать, чтобы близко, но доводилось встречаться. И о Реборне слышал, ещё до того, как... Неважно.

Такеши вопросительно посмотрел на отца, ожидая продолжения, но тот молчал довольно долго.

— Тсунаёши не похож на своего отца, — наконец сказал он. — Я думаю, что он может быть гораздо опаснее его.

— Я знаю, — весело улыбнулся парень. — Но Тсуна - хороший человек, он помог мне удержаться на самом краю.

— Я не говорю, что он плохой, я просто хочу быть уверен, что ты знаешь, что делаешь.

— Знаю, не беспокойся обо мне, старик, я никогда не пожалею об этом, — улыбнулся Ямамото. — Кстати, а что случилось с отцом Тсуны? Он никогда про него ничего не говорил, я думал, что он умер.

— Возможно, лучше было бы, если бы он умер, — непонятно ответил мужчина, и Такеши решил не развивать эту тему дальше.

Когда Тсуёши остался на кухне один, он тяжело оперся о столешницу и едва слышно пробормотал:

— Я тоже ни разу не пожалел о сделанном выборе. Ни о первом, ни о втором.

***

Сначала это недоразумение заявилось в школу, прямо во время уроков начало бегать по кабинетам и громко звать Тсуну. Он же сидел, недовольно поджав губы, и делал вид, что для него сейчас нет ничего интереснее особенностей рельефа острова Хоккайдо. Девчонки умилялись, глядя на маленького ребёнка, парни ржали с его нелепого пятнистого костюма, но в итоге Ламбо намочил штаны и разревелся. Гокудера готов был прибить невыносимое создание за один только факт его существования, а тут ещё и такой шикарный повод, но Джудайме этого почему-то не разрешил, хотя и был недоволен как поведением ребёнка, так и тем фактом, что в школе все решили, будто Ламбо – его младший брат.

Дома, после того, как Нана возмутилась, что её обвинили в том, что она не способна присмотреть за Ламбо, Бьянки предложила нанять ему няньку. Возможно, это и могло улучшить ситуацию, но Тсуна был категорически против того, чтобы пускать в дом кого-то постороннего, учитывая, что у них тут порой творится, так что Реборн предложил выбрать кандидатуру из «своих».

Легко сказать, но не так-то просто сделать, поскольку вариантов не так уж много: Бьянки взяла самоотвод, мотивировав это тем, что она тоже репетитор, вдобавок готовится к поступлению в университет, поэтому не может тратить время на всякую ерунду. Так что оставалось выбрать между Гокудерой и Ямамото, хотя никто почему-то не подумал, что у них самих полно других, гораздо более важных дел.

Но хуже всего было то, что Реборн предложил устроить соревнование, кто лучше всех справится с Ламбо. Хаято был просто в ярости – он совершенно не выносил это мелкое сопливое недоразумение и до сих пор припоминал ему прерванный разговор с Джудайме. Он даже был готов отказаться, но хитрый репетитор заявил, что тот, кто станет нянькой, также будет и правой рукой босса. Уступить кому-то эту должность Гокудера был решительно не согласен, а потому был вынужден принять участие в «конкурсе».

Зачем было устраивать это на заднем дворе школы, знал только сам Реборн, который всех позвал именно туда. Для начала, ещё не зная, зачем их туда пригласили, Гокудера «дружелюбно» поприветствовал Ламбо словами «Сначала научись не ссать в штаны, а потом уже на люди показывайся», за что получил маленьким кулачком в глаз, а Ламбо, в свою очередь, получил ногой с разворота. Эта картина чрезвычайно точно описывает атмосферу любви и взаимопонимания, царившую вокруг них.

Узнав же условия, поставленные репетитором, Ямамото заявил, что это отличная идея, а Гокудера, с нервно подёргивающимся глазом, принялся уверять, что очень любит Ламбо. Условие «кто рассмешит Ламбо, тот и победит» не казалось особенно сложным, и в том, что Хаято насупившись, буркнул, что ни за что не проиграет Ямамото, не было ничего странного. А вот в ответных словах спортсмена «Мне есть за что бороться», вдобавок сказанных непривычно серьёзно, Тсуне померещился некий скрытый смысл.

Гокудера вызвался быть первым, и, глядя на его полную боевую готовность, Саваде оставалось только тяжко вздохнуть – судя по всему, он совершенно не верил в силы подрывника на столь непривычном для него поприще. Реборн объявил лимит времени в три минуты, и соревнование началось.

Стоило Хаято подойти к Ламбо поближе, как он начал отчаянно верещать. На лице парня отчётливо читалось отвращение, но он переборол себя и присел рядом с ребёнком на корточки, протянув ему руку.

— Прости меня, а? Давай мириться, — выдавил он из себя, изображая улыбку. Это действительно была неплохая попытка, учитывая то, насколько плохо он относился к Ламбо на самом деле – он даже смог унять нервный тик. Вот только маленькие дети всегда больше внимания обращают на интонации, чем на слова, а голос у Хаято был глухой, напряжённый. Поэтому, вместо того, чтобы протянуть руку в ответ, он вложил в протянутую к нему ладонь одну из своих излюбленных гранат.

Саваде и Ямамото пришлось растаскивать их в разные стороны, пока они не поубивали друг друга, попутно сравняв с землёй пару кварталов. Гокудера какое-то время ещё орал, плевался и размахивал руками и ногами, скорее по инерции, чем действительно вырываясь из рук босса, крепко ухватившего его поперёк груди и медленно отступавшего назад, подальше от Ямамото, сгрёбшего Ламбо на руки и весело смеявшегося, будто бы ничего особенного не произошло.

— Похоже, Ямамото нравится детям, — невозмутимо сказал Реборн, глядя на происходящее. — Думаю, всем стоит посмотреть на то, как он его успокоит.

— Ты когда-нибудь играл в бейсбол? — спросил он у Ламбо, подбрасывая мячик. Такое начало никого не удивило, но идея вполне могла оказаться удачной – дети и впрямь любят подвижные игры. — Смотри, с помощью этой перчатки ловят мяч. Давай я помогу тебе надеть её...

Где он так быстро достал перчатку подходящего размера, никто так и не понял, должно быть, сочтя это чем-то неважным, но вот то, как изменился его взгляд, когда, попросив Ламбо приготовиться, Ямамото отошёл на отсчитанное им количество шагов и замахнулся для удара... Ламбо унесло чуть ли не на другой конец двора, вместе с мячом и перчаткой. Ямамото ещё долго и многословно извинился перед ним, городя какие-то странные объяснения, а Тсуне оставалось только снова вздохнуть: рефлексы его друзей были весьма хороши во время драки, но вот в мирной жизни доставляли массу хлопот.

— Что это вы все творите, а? — внезапно раздался недовольный голос Хару. Она стояла, уперев руки в бока и изображая суровый взгляд, хотя на её щеках проступал предательский румянец.

— Хару? — удивился Савада. — А что ты делаешь у нас в школе?

— Решила перевестись? — крайне недовольно предположил Гокудера, раскуривая очередную сигарету. В воздухе поплыл едкий запах крепкого табака, заставивший девушку недовольно скривиться и помахать ладонью около своего лица, отгоняя его в сторону.

— Конечно, нет! — возмутилась она. — Я пришла на соревнования по гимнастике, и когда я, наконец, нашла Тсуну-сана, оказалось, что он обижает Ламбо!

Хару бросила объёмистую спортивную сумку у стены и взяла истошно рыдающего ребёнка на руки.

— Ламбо-тян, ты в порядке? — спросила она, поглаживая его по спутанным кудрям, а потом возмутилась: – Вы заставили невинного малыша плакать!!!

— Вообще-то, это был я, — подал голос сконфуженный Ямамото, но девушка не обратила на него никакого внимания.

— Я не прощу тех, кто обижает Ламбо, — пронзительно воскликнула она, поудобнее перехватывая ребёнка, так и норовившего выскользнуть у неё из рук. — Даже если это Тсуна-сан!

— А она неплохо справляется с работой няни, — довольно заметил Реборн.

— Согласен, — вынужден был сказать Тсуна, в очередной раз тяжело вздохнув.

— Это что же, получается, она будет правой рукой босса?! — в панике спросил Гокудера, но не успел получить ответ на свой вопрос, поскольку всё ещё рыдающий ребёнок умудрился вытащить из недр своего неизменного спортивного костюма Десятилетнюю Базуку и выстрелить ей в себя.

Пятнадцатилетнего Ламбо, больше чем на голову выше Миуры, девушка удержать не смогла, причём уронила она его не слишком удачно, с размаху приложив задом о свою острую коленку.

— Боже! Ну почему всегда так больно возвращаться на десять лет назад? — простонал парень, стоя на четвереньках и потирая ушибленную пятую точку.

— Хахи?! — вытаращилась на него Хару. — Ты вообще кто такой?

Тсуна прикрыл глаза ладонью, не желая видеть дальнейшей развитие событий, будто бы заранее был убеждён, что это всё добром не кончится.

— Хару ведь ещё не видела взрослого Ламбо, — пробормотал он, не убирая руки от лица.

— Давно не виделись, юная Хару, — чуть улыбнулся Ламбо, отойдя от неудачного приземления, но вместо приветствия получил в ответ звонкую пощёчину от покрасневшей как помидор девушки и вопль «Извращенец!», от которого у всех присутствующих заложило уши.

— Если ты не застегнёшь рубашку, — продолжала шуметь девушка, тыкая пальцем в такую же пятнистую, как и привычный спортивный костюм маленького Ламбо, одежду взрослого. — Я буду жаловаться! Это извращение!

Тсуна подумал, что должно быть, эта его рубашка с такими же безразмерными и не обнаружимыми карманами, иначе, зачем бы ему носить одно и то же?

— Но это же модно, — растеряно пробормотал парень, потирая покрасневшую щёку.

Масло в огонь зачем-то подлил Гокудера, подцепив пальцами висевшую на голой груди Ламбо цепочку.

— Я тебя понимаю, Миура, и полностью с тобой согласен, — оскалился он, притягивая его ближе и выдыхая прямо в лицо дым. — А что это за идиотский кулон? Кольцо в носу пойдёт тебе больше, тупая корова!

— Я, пожалуй, пойду, — едва слышно пробормотал Ламбо, отшатываясь от Гокудеры и получив напутственное: «вали уже отсюда», слегка покачиваясь, побрёл в другой конец двора, повторяя: – Толь-ко спо-кой-стви-е.

Тсуна покачал головой, глядя на это зрелище.

— Даже через десять лет он так жалок... — вздохнул он.

И тут Ямамото решил немного разрядить обстановку: он подобрал оброненный Ламбо рог и привлёк его внимание окриком, желая показать, что не все здесь к нему плохо относятся. Вот только на свою беду, отошедший уже на приличное расстояние парень не пожелал возвращаться, попросил кинуть ему забытую вещь и получил собственным рогом по лбу, после чего уселся прямо на землю и разрыдался.

— Похоже, — усмехнулся Реборн, пряча взгляд в тени полей своей любимой шляпы. — Лучшей нянькой для Ламбо будет сам Тсуна.

Савада тем временем уже подошёл к парню и ободряюще похлопал его по плечу, что-то тихо говоря. Гокудера раздражённо затоптал очередной окурок, а Ямамото с некоторой досадой смотрел на свои руки.

Позже, вечером того дня, привычно сидя за уроками в комнате Тсуны, Хаято высказал мучившую его мысль:

— Думаю, сеньор Реборн хотел показать, что мы не в состоянии справиться даже с самым простым заданием. Мы слишком... небрежительны.

— Занятная формулировка, — чуть улыбнулся Тсуна. — Начал читать Хагакуре? Прости, я должен был раньше подумать, что это может быть тебе интересно.

— Что Вы, не стоит извиняться, — немного удивлённо возразил Гокудера. Он совершенно не понимал, почему его босс порой говорит такие странные вещи и до сих пор старается вести себя с ним, как с равным.

— Наверное, это потому, что я никогда не воспринимал тебя как чужака. Из-за того, что ты слишком хорошо говоришь по-японски, да и имя с фамилией...

Гокудера долго молчал, решая, стоит ли говорить, но потом всё же ответил на не заданный вопрос:

— Отец моей матери был японцем.

— Ты взял мамину фамилию, когда собрался ехать сюда, или... Хотя нет, можешь не говорить, если не хочешь, — тут же отмахнулся от заданного вопроса Тсуна, сосредоточившись на тарелке с румяными пирожками.

Несмотря на то, что Джудайме решил не расспрашивать его об этом, Хаято в этих словах послышалось «всё равно я узнаю», и всё же он был благодарен за возможность умолчать о некоторых фактах своей биографии. Он обязательно ему всё расскажет, когда будет готов.

***

Я потянулся всем телом, поднялся на цыпочки и подпрыгнул, хвастаясь за турник, перехватил его поудобнее и принялся подтягиваться, пытаясь не раскачиваться. Я старался правильно питаться и отнюдь не избегал физических нагрузок, но сильно вырасти за лето мне не удалось, всего каких-то три сантиметра, не слишком выдающийся результат. Реборн размерено считал, я подтягивался, потом будут брусья, отжимания и пресс. Практически всё лето мы по вечерам приходили на эту площадку, комплекс упражнений не менялся, но нормативы возрастали. С приходом осени ничего не изменилось – каждый вечер, после ухода Гокудеры я переодевался в спортивный костюм и бежал сюда.

Дождавшись окончания упражнения, я разжал соскальзывающие пальцы, стукнулся пятками о землю и потёр ладони друг о друга. Пожалуй, стоит купить специальные перчатки, пока я последнюю кожу не ободрал об эти ржавые железки. Основное преимущество этого места – оно далеко на окраине и сюда мало кто заходит, поэтому можно спокойно тренироваться, не опасаясь, что нам могут помешать. А ещё здесь можно говорить, не опасаясь того, что нас кто-то может услышать. Правда, в отличие от спортплощадок, которые я посещал в прошлой жизни, здесь не было тренажёров, но и имеющегося комплекта вполне хватало, чтобы довести меня до изнеможения. Колени всё ещё гудели после приседаний, а пока я сюда бежал через весь город, правую икру свело болезненной судорогой, придётся добавить в рацион магния, жаль, что в Японии не едят гречку, а то я не помню, в каких ещё продуктах он есть. Кажется, в печени? Надо будет уточнить.

Выполняя следующее упражнение, я почему-то вспомнил, что у Савады через два дня день рождения, этому телу исполнится целых тринадцать лет. Обалдеть просто, как много, но отпраздновать-то надо!

— Слушай, Реборн, — обратился я к нему, пользуясь небольшой передышкой. — А когда у тебя день рождения?

— С чего бы тебе этим интересоваться, о мой неразумный ученик? — усмехнулся он. — Или это такой способ узнать, сколько мне лет?

— Не-не-не, — замахал я руками, чуть не уронив полотенце, которым вытирал взмокшую шею. — Этого я совершенно не хочу знать, мне ещё дорога моя психика.

— Вот как? — Реборн приподнял бровь, а я испытал какое-то совершенно детское удовольствие от того, что смог его удивить. — Ну, твоё дело. А день рожденья у меня завтра, я только тебе сказать забыл.

— Специально для того, чтобы посмотреть, как я буду выкручиваться, да? — улыбнулся я. — И как, понравилось?

— Очень, — довольно кивнул Реборн. — А чтобы ты понял, насколько, пожалуй, стоит увеличить количество отжиманий вдвое.

Я тяжело вздохнул и повесил полотенце на перекладину лестницы. Спорить с репетитором в таких вопросах не только бесполезно, но и чревато дальнейшим увеличением нормативов, поэтому я просто принял упор лёжа и принялся отжиматься под ставший уже привычным монотонный счёт.

На обратном пути я всё же решился продолжить прерванный разговор:

— Значит, день рождения у тебя завтра? Забавно, у меня – послезавтра. Как насчёт того, чтобы устроить совместную вечеринку?

— Завтра, — кивнул Реборн, его острый подбородок ткнулся мне в макушку, а потом он положил мне на голову руки и покачал ногами, свисавшими мне на грудь. Оттого, как он там возился, у меня на плечах было не очень удобно, да и болело всё, но я его старательно игнорировал, понимая, что он не терпит, когда жалуются. — Я уже пригласил всех, так что нужно просто предупредить, что это будет наш совместный праздник. Вечеринка в силе Вонголы.

Его голос звучал удивительно самодовольно, будто бы Реборн ожидал от этого праздника чего-то особенного.

— «В стиле Вонголы»? — переспросил я. — Что это должно значить?

— Завтра расскажу, всё равно это больше касается гостей.

Больше я от него в тот вечер ничего не добился, а вспомнить, что произошло в манге или в аниме связи с этими праздниками, мне так и не удалось. Вроде как обычный дурдом, но я уже успел убедиться, что в этом мире те же самые, казалось бы, события воспринимаются совершенно иначе.

На следующее утро все вели себя крайне подозрительно: Гокудера подрался с Ямамото по дороге в школу – в этом-то не было ничего странного, а вот в том, что увидев меня, они тут же отвернулись друг от друга и, поздоровавшись, направились в разные стороны, ничего привычного не было. Хару, которая только и твердила, что очень занята, когда я её встретил, да и Бьянки с Ламбо тоже вели себя непривычно. Видимо, они готовились к той самой вечеринке, «В стиле Вонголы», как сказал Реборн. Знать бы ещё заранее, что это значит и что может меня ожидать...

Реборн дожидался меня у школы, и мы неспешно пошли домой, давая всем время собраться и закончить последние приготовления. Киллер привычно устроился у меня на плечах и воспользовался этой прогулкой, чтобы грузить меня информацией о различных кланах, как будто Бьянки не делает того же в каждую свободную минуту. С одной стороны, всё правильно – я не вырос с этим знанием, не получил соответствующего моей будущей должности воспитания и образования, а потому в моих знаниях масса пробелов, но всё же это несколько утомляет.

Но стоило нам войти в дом, всё моё недовольство мигом исчезло – воздух наполнили конфетти и серпантин, раздались радостные возгласы, только Гокудера сидел в углу, прячась от своей старшей сестры, что вновь напомнило мне о том, что она до сих пор так и не поверила в необходимость ношения очков.

Раньше ни у меня, ни у Тсуны не было вечеринок – он встречал этот день только с мамой, я – довольно долго только с мамой и сестрой, потом было целых два праздника с девушкой, и ещё один я отмечал со своим парнем, причём расстался с ним на следующий день. Так что сегодня – отличный повод запастись хорошими воспоминаниями.

Ложкой дёгтя, без которой в моей жизни ничего не может обойтись, оказалась Нана, умудрившаяся забыть, что у её сына завтра день рождения, а потому спросила, почему меня тоже поздравляют. А ведь Савада просил меня быть к ней добрым, просто удивительно, как он мог не видеть, что она о нём совсем не думает? Или её поведение тоже имеет какую-то цель?

После долгих уговоров, Бьянки всё-таки надела очки, и Хаято смог присоединиться к празднику, правда, цвет его лица всё равно был несколько нездоровым. Поскольку теперь все были в сборе, можно было начинать вечеринку.

Ямамото принёс суши на всю компанию, Хару тут же бросилась помогать Нане накрыть на стол и раскладывать их по порциям, а Бьянки и Гокудера оказались удивительно единодушны, оттаскивая Ламбо от тарелок, справедливо полагая, что после него уже никому ничего не достанется, а ведь это подарок нам с Реборном! Но главное, что после этого мой репетитор соизволил дать объяснения тому, как будет проходить вечеринка:

— В семье Вонгола принято отмечать нечётные даты грандиозной вечеринкой. Правила просты – отмечающий день рождения присуждает очки за подарки и выступления. Поскольку сегодня празднуем мы вдвоём, будем брать среднее арифметическое. В итоге, тот, кто набрал больше всех очков – получает подарок, а тот, кто меньше всех – умрёт.

К счастью, Нана уже оставила нас одних и не слышала этого заявления. Мне же оставалось только вздохнуть и подумать, что никто из присутствующих не может сегодня умереть, поскольку все они будут принимать участие в дальнейших событиях. Возможно, я просто пытался себя успокоить, но я не думал, что всё может кончиться настолько плохо.

— Все тайно готовились к этому дню, — продолжал Реборн, устанавливая в гостиной чёрную графитную доску. — Так как Ямамото принёс суши, он получает от меня восемьдесят очков.

— Я, пожалуй, соглашусь, пусть будет восемьдесят, — я взял мел и написал, немного отступив от верхнего края доски «80 – Ямамото».

— Восемьдесят очков, не так уж плохо, — обрадовался парень, довольно улыбаясь.

— Чтобы стать женой босса мафии, Хару готова участвовать в таких мероприятиях, хорошо? — сказала подошедшая к нам девушка. Она выглядела немного смущённо, но её настойчивость в вопросе брака меня несколько напрягала. Она достала свою сумку и принялась в ней увлечённо копаться.

— Я приготовила вам подарки. Поскольку Реборн-тян всё время носит чёрное, я сшила для него белый костюм, — с этими словами она вытащила на свет небольшую вешалку. Костюм действительно был белый, не считая вышитых на нём чёрных мишеней.

— Да в такой одежде он сам станет мишенью! — не выдержал я, заставив девушку растеряться.

— А мне нравится, — заметил Реборн, прокладывая к себе пиджак. — Такая щекочущая нервы одежда.

Хару немного успокоилась и повернулась ко мне.

— Я не успела бы сшить для тебя костюм за вчерашний вечер, поэтому – вот, — и она протянула мне галстук, позитивно оранжевого цвета со всё теми же мишенями, только белыми. Я представил себя пожилым, респектабельным доном на деловой встрече в этом безумном галстуке и невольно улыбнулся. Думаю, я непременно буду его носить, хотя бы ради выражения лиц своих собеседников.

— Спасибо, Хару, — поблагодарил я покрасневшую девушку, повязывая её подарок вместо школьного галстука.

— Я даю Хару восемьдесят пять баллов, — объявил Реборн. У меня возникло дурное предчувствие – если баллы так и будут возрастать, то мы очень быстро дойдём до сотни, а ведь Гокудера может не так понять, если ему достанется меньше, чем другим, по крайней мере, от меня. Но и занижать баллы Хару я не хотел, галстук мне и правда понравился – очаровательное безумие, как раз в моём вкусе, пусть мне и говорили раньше, что у меня странное чувство юмора.

— Восемьдесят пять, — согласно кивнул я и сделал соответствующую запись на доске. — Кто следующий?

— Я, — встала со своего места Бьянки. — В честь дня рождения Реборна и Десятого Вонголы, я приготовлю пиццу в традиционном итальянском стиле.

От этого я и не думал ожидать чего-то приятного, но вот что после её готовки придётся делать ремонт в гостиной, я не рассчитывал, хотя колючая проволока, стиснувшая меня, заставила отодвинуться от девушки ещё в самом начале представления. Сначала всё выглядело очень здорово – Бьянки подкинула в воздух кусок теста, поймала его, раскрутила, основа пиццы становилась всё больше и тоньше в её руках, пока не стала такой тонкой, что разрезала стеллаж пополам, а Бьянки всё крутила её и крутила...

Все, кроме откровенно счастливого Ямамото, постарались отползти подальше от неё, пока она не успокоилась. Хару спряталась за мою спину, а Гокудера отчаянно позеленел, видимо, припомнив очередной шедевр собственной сестры.

— Это моя новая техника, — скромно опустив глаза, сказала девушка, опустив наконец-то несчастный кусок теста.

— Очень хорошо, Бьянки, — похвалил её Реборн. — Девяносто очков.

Я вздохнул, набрался смелости, но возразил:

— Семьдесят.

Все уставились на меня с удивлением, и мне пришлось объяснить:

— Техника прекрасна, но комнате теперь нужен ремонт, если бы ты вышла на улицу...

— Ладно-ладно, — фыркнула девушка, безразлично пожав плечами. — Пойду её испеку.

Я перевёл дух и написал её имя рядом с Ямамото.

— А это соревнование сложнее, чем я думал, — как обычно радостно сказал Ямамото, подмигнув мне.

— Так, кто у нас следующий? — поинтересовался Реборн. — Ламбо?

— Наверняка он ничего не приготовил, — пробормотал я.

— А вот и неправда! — возмутился оскорблённый в лучших чувствах ребёнок. — Я вас нарисовал!

И в доказательство потряс листом бумаги с какими-то каракулями, после детального рассмотрения оказавшимися нашими с Реборном портретами. Я оторопело уставился на эту мазню, не зная, как реагировать.

— Один балл, — заявил Реборн, оторвавшись от созерцания собственного портрета.

— А дробные баллы можно начислять? — спросил я у него.

— Увы, нет, — понимающе вздохнул мой репетитор.

— Тогда поддерживаю, — сказал я, вырисовывая жирную единицу в самом низу доски и подчёркивая её двойной чертой. Ламбо был в шоке, но это меня ни капельки не волновало.

— Остался только Гокудера, — объявил Реборн. — Если он откажется, то получит ноль баллов, а значит...

Его многозначительное было весьма красноречиво, а я был готов поставить баллы Хаято уже за мужественное присутствие на вечеринке в обществе собственной сестры, но Реборн бы со мной не согласился.

— Всё в порядке, — поморщился он. — Пока моей сестры здесь нет, всё хорошо. Моё выступление – магическое шоу!

Это действительно могло быть интересно, но в итоге он ограничился обычными карточными фокусами и парой оптических иллюзий. Они действительно выглядели неплохо, но на полноценной магическое шоу никак не тянули.

Реборн был суров и поставил ему только пятьдесят пять баллов, я поставил ему девяносто, в итоге он получил только семьдесят три балла, поскольку я настоял на том, что раз дробных баллов не бывает, то они должны округляться в большую сторону, но Хаято всё равно был подавлен провалом. После окончания вечеринки он что-то бормотал о том, что всё прошло бы лучше, если бы бейсбольный придурок согласился ему ассистировать, но я просто сказал, что мне очень понравилось, и он, кажется, наконец-то успокоился.

В итоге, больше всех очков набрала Хару и заявила, что в качестве приза хочет свидание со мной. Пришлось согласиться, а потом следить, чтобы Реборн не разнёс дом, пытаясь добраться до Ламбо, поскольку тот проиграл и должен быть убит.

Несмотря на хаос и безумие, это была лучшая вечеринка в моей жизни, и даже тот факт, что в собственный день рождения я буду гулять с Хару, не мог испортить мне настроения. Я даже решил и завтра надеть её безумный галстук – ей приятно, а мне весело.

***

Но на следующий день мы так и не смогли погулять с Хару, пришлось отложить это на выходные. Так что в субботу мы шли по парку развлечений, одной рукой она вцепилась в мой локоть, а в другой зажала палочку сахарной ваты. Судя по её выражению лица, она была более чем довольна, а я никак не мог решить – я не испытываю к ней влечения потому, что моему нынешнему телу только исполнилось тринадцать лет, потому, что ей только тринадцать, или дело в самой девушке? Хару ведь довольно симпатичная, у неё хорошая фигура и красивые глаза с пушистыми ресницами. Если бы не её манера поведения, ей и вовсе бы цены не было! Но ни тени желания я не испытывал.

Хотя сегодня она вела себя очень даже неплохо, единственное, что постоянно хватала меня за руку, восклицая «Тсуна-сан!» и волокла к очередному павильону, но это вполне можно было пережить.

Я не мог вспомнить, как относился к девушкам в этом возрасте, кажется, лет в четырнадцать-пятнадцать они уже интересовали меня в физическом плане, парнями я начал интересоваться несколько позже. После расставания с Ларой, я даже думал, что девушки уже никогда не будут меня привлекать, но я ошибся – среди парней тоже встречаются выдающиеся экземпляры. Во всех смыслах.

Возможность вернуться в детство, которая появилась у меня в этой жизни, была совершенно уникальна – столько всего, чего я не смог сделать или не успел, можно было осуществить, столько всего узнать заново. Но я надеялся, что мне удастся избежать большей части ошибок.

Я улыбался Хару, говорил, как ей идут платье и шарфик, сам предложил прокатиться на колесе обозрения. У меня действительно было преимущество – я знал, что может понравиться девушке, и угодить ей в этом было совсем не сложно. Вот когда она станет постарше, могут возникнуть проблемы, но пока...

Уже выходя из парка, когда я думал, куда вести Хару обедать, я увидел Сасагаву и её лучшую подругу Куракаву Ханну, они говорили с маленьким ребёнком, одетым на китайский манер и с тонкой чёрной косичкой. Неужели это И-пин? Я не помнил, когда она должна появиться, но тот факт, что она склонна в прямом смысле взрываться от смущения, в моей дырявой голове задержался. Это казалось странным, наверняка же есть какое-то разумное объяснение этого явления, должно быть, очередное преувеличение, но в груди кольнуло предостережение.

— Эй, куда ты смотришь, Тсуна-сан? — спросила меня Хару, отвлекая от беспокойных мыслей.

— Кажется, я где-то видел этого ребёнка, — как можно спокойнее сказал я. — Хотя я мог и обознаться. Здесь недалеко готовят хорошую собу, или ты хочешь в кондитерскую?

Хару вытерла платком липкие от сахарной ваты пальцы и сказала, что на сегодня ей достаточно сладостей.

В понедельник я встретил И-пин снова, уже в школе, она сидела на подоконнике и жевала пельмешку, что меня порядком обеспокоило. Всё, что я помнил о ней, кроме взрыва бомбы Пинзу, это китайские пельмени, с помощью которых она ухитряется творить странные вещи. Как именно и что конкретно, я, наверное, и не знал, а забыть то, чего никогда не помнил – проще простого.

— О, снова этот ребёнок, — воскликнула Куракава. — Эй, Савада, это к тебе, что ли? Ты же у нас спец по странным детишкам.

Она так смешно морщила нос, что я не мог не улыбнуться. Невероятно, что девушка настолько не любит детей, как же она тогда собственных рожать будет?

И-пин же посмотрела на меня и насупилась, потом принялась лопотать по-китайски и показала пальчиком вверх, спрыгивая с подоконника. Я смотрел на девочку с некоторым недоумением, но она засеменила в сторону лестницы на крышу, периодически оборачиваясь ко мне и снова показывая на потолок. Пришлось пойти за ней, тяжело вздохнув, интуиция не предвещала мне ничего хорошего, но когда это было иначе?

И-пин действительно ждала меня на крыше и, увидев меня, разразилась целой речью на китайском. Я развёл руками и честно сказал ей, что ничего не понимаю, но тут, как всегда внезапно и чрезвычайно вовремя появился Реборн.

— Стоило мне только узнать, что И-пин в городе, как вы уже познакомились, — насмешливо сказал он.

— Вот как раз познакомиться нам было весьма затруднительно, я же не говорю по-китайски, — возразил я и повернулся к девочке. — Так тебя зовут И-пин? А я Савада Тсунаёши, приятно познакомиться.

Она никак не отреагировала на мои слова, продолжая просто стоять на месте.

— И-пин – киллер из Гонконга, — заметил Реборн. — Её ещё называют «Человек-бомба».

— Она что, тоже использует взрывчатку, как Гокудера-кун? — спросил я, не отводя от неё взгляда, поскольку ожидал подвоха, колючая проволока лишь чуть-чуть ослабла, но не исчезла совсем.

— Совсем нет, — возразил Реборн. — Она использует Гёдза-кен.

Дальнейших объяснений я не дождался, поскольку И-пин снова заговорила по-китайски.

— «Я не узнала тебя раньше, но сегодня я поняла, что ты – моя цель. Готовься к смерти», — перевёл для меня Реборн. — Интересно, а кто её нанял? Вроде бы у клана нет конфликтов с Триадой...

— Киллер в таком юном возрасте? — искренне удивился я, не понимая таких вещей. Быть связным, стоять на шухере, да хоть контрабанду возить – с этим ребёнок вполне может справиться, возможно, даже лучше взрослого. Но убивать?

— Всем надо зарабатывать себе на жизнь, — безразлично пожал плечами Реборн. — То, что я – киллер, тебя, вроде бы не смущало?

— Ты, это ты, — вздохнул я, ожидая действий И-пин и не смотря на своего репетитора. — Можно сказать, исключение, которое только подтверждает правило.

И-пин встала в странную низкую стойку и резко выбросила вперёд раскрытую ладонь, видимо, ей надоели наши бесконечные разговоры. Я тут же бросился в сторону, инстинктивно задержав дыхание, но отойдя, как мне показалось, на безопасное расстояние, я перевёл дух. Точнее, собирался, но стоило мне вдохнуть, как у меня создалось впечатление, что меня переехал асфальтоукладчик. Я пришёл в себя у самого края крыши, встал, цепляясь за хлипкое ограждение, долго мотал головой, пытаясь собраться с мыслями.

— Эта техника впечатляет, не так ли? — спросил Реборн, с интересом смотревший, как я поднимаюсь на ноги.

— Почему так пахнет чесноком? — простонал я первое пришедшее на ум, хвастаясь за голову.

— В этом-то и секрет, — репетитор сказал это настолько самодовольным тоном, будто изобретение этой секретной техники – целиком и полностью его заслуга. — Запах из пельменя с помощью кенпо отправляется прямо в нос противника, отчего его мозг немеет. А после этого все мышцы начинают двигаться непроизвольно.

— Вонючее кенпо? — искренне удивился я. — Такая потрясающая техника, и всего лишь чеснок? Неужели это возможно, да нет, должно быть какое-то другое объяснение.

И тут я заметил, что насупившаяся И-пин покраснела и начала отчаянно потеть, крупные капли пота текли по её высокому лбу, бежали по щёкам, от чего казалось, что она плачет. Колючая проволока стиснула мою грудь, мешая нормально дышать, так что если ничего не предпринять, я узнаю, такова ли на самом деле бомба Пинзу, как я видел в какой-то нарезке.

— Если так пойдёт и дальше, — совершенно невозмутимо заметил Реборн, - то мы увидим потрясающее зрелище – бесконтрольное применение техники Гёдза-кен.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался я.

— И-пин такая стеснительная, что когда её смущение достигает предела, начинает без остановки атаковать всех подряд, — пожал плечами Реборн. — Со стороны это очень похоже на взрыв, именно поэтому её называют «Человек-бомба».

— Это всё чрезвычайно интересно, но нам-то что сейчас делать? — спросил я у него. И-пин потела всё сильнее, настороженно оглядываясь по сторонам, мы были совершенно одни на крыше, и это было хорошо, никто больше не пострадает, но стоило мне об этом подумать, как раздался громкий топот, и открылась дверь.

— — Джудайме, я взял в буфете пару сэндвичей, — радостно заявил Гокудера, заходя на крышу. Вообще-то мы почти всегда обедали здесь в это время, но сегодня из-за И-пин я ушёл один, и вот теперь Хаято меня нашёл, не слишком вовремя, на мой взгляд, но с ним часто так бывает. Сразу же за ним показался Ямамото, как всегда с улыбкой до ушей и взглядом, который трудно понять.

Когда И-пин действительно будто бы взорвалась атаками, я уже успел их предупредить, чтобы они задержали дыхание, так что мы бросились прямо к ней, связали её и только потом рухнули на крышу, не в силах управлять собственными телами. Потом, когда мы пришли в себя, оказалось, что перерыв уже давно закончился, и идти на уроки бессмысленно, так что мы все вместе направились ко мне домой. Я порадовался, что мама с Ламбо куда-то ушли, а то пришлось бы объяснять, почему мы пропускаем уроки.

— Почему бы сразу её не прикончить? — спросил Гокудера, насупившись. — Пусть ещё ребёнок, но её послали Вас убить.

— Мне кажется, это слишком, — я покачал головой. — Должно быть, произошло какое-то недоразумение.

— Значит, этого человека тебе велено убить? — спросил Реборн, достав из вещей И-пин мятую фотографию. Девочка кивнула, а Реборн протянул мне фото, усмехнувшись: – Это не Тсуна, похоже, у неё так же плохо со зрением, как и с выдержкой.

Тип на фотографии ни разу не был похож на Саваду, хотя причёска и напоминала уже привычное воронье гнездо, но даже цвет волос сильно отличался. Мужик, лет сорока, не меньше, с откровенно бандитским лицом, такой вполне мог перейти дорогу Триаде, в отличие от милого и хорошего меня. Сказав это вслух, я даже почти поверил этому утверждению.

Когда вернулась мама, И-пин давно развязали и уже поили чаем, и, что самое странное, она никак не прокомментировала появление в доме очередного ребёнка, будто так и надо. Странная женщина, Савада Нана, совершенно не понятно, что она думает на самом деле.

А вечером у нас с Реборном состоялся очередной разговор, полный намёков и взаимных подначек.

— Знаешь, твоя мама очень добра, — задумчиво сказал Реборн, укладываясь спать. — Она не задавала лишних вопросов ни мне, ни Бьянки, позволила остаться здесь Ламбо...

— Тебе достаточно было сказать «Я работаю за еду», чтобы она согласилась нанять тебя, — зевнул я. — Может, это и не очень заметно, но мама немного скуповата. Никогда не тратит лишнего, думаю, она беспокоится о том, что однажды деньги кончатся. И ещё она любит детей, так что я не удивлён.

— Вот как, а я думал, что ты скажешь какую-нибудь многозначительную глупость, — усмехнулся репетитор.

— Угу, что-нибудь вроде того, что в подавляющем большинстве случаев люди добры, потому что хотят, чтобы их оставили в покое? — припомнил я подходящую цитату. — Это, скорее, про меня, иначе бы я давно стащил у тебя пистолет, перестрелял бы всех и застрелился сам. Но это слишком геморройно.

— О, так я могу спать спокойно? — фыркнул он.

— Не-а, а вдруг я однажды решу придушить тебя подушкой? — поинтересовался я.

— Меня не так просто убить, — совершенно спокойно сказал репетитор, накрываясь одеялом.

— Я знаю, — вздохнул я, гася свет. — Именно это меня и останавливает.

— Да неужели?

— Ты ведь тоже бываешь добр, — заметил я. — Иначе не принял бы подарок Хару.

— Её костюм действительно оригинален, — заметил он. — Заставляет всё время помнить о том, что точка оптического прицела на моём лбу - это тоже чья-то точка зрения. Тебе ведь галстук приглянулся по той же причине.

— Но не с любой точкой зрения надо соглашаться, — снова зевнул я. — Я просто представил лица своих собеседников, когда я лет через двадцать надену этот галстук. А ещё лучше, через тридцать, или сорок.

Реборн оглушительно рассмеялся в темноте спальни:

— Ты ещё доживи до этого времени, шутник!

--------------------------------------------
[1] Отрывок из книги «Хагакуре» Ямамото Цунэтомо.
[2] Оябун – япон. букв. «шеф» центральная фигура в иерархии якудза, Гокудера не знает японского сленга, поэтому и не понимает, что Ямамото имеет в виду.

Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13, Глава 14, Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20

@темы: 2759, слеш/яой, твАрьчество, фанфики, нюхать брокколи!, настоящая мафия(тм), рипорно (KHR!)

---

О текущем

Я тут вернулась с отдыха, разбираю фоточки, думаю, как написать обо всём, и внезапно(!) понимаю, что про Прагу-то я тоже не написала ни слова! потрясающе просто, слов нет, как далеко зашла моя лень(
надо откопать и те фоточки, и "письма", которые я от туда писала домой, и как-то систематизировать, чтоб красивенько.

А здесь мне холодно, вчера я стёрла ноги новыми ботинками, а сегодня промочила их в старых кроссовках( эта погода меня печалит...

Зато, радуют потрясающие дискуссии, их видеообзоры и сопутствующая красота, видимо, меня слишком давно не было здесь кажется, придётся отказаться от аватаров с 15.04, эти доставляют, я бы и подпись, наверное сменила...

А на работе мы развлекаемся, выясняя, в какой стороне юго-юго-восток, и "на пять часов, это куда?". Я, так и вовсе большую часть рабочего дня пишу фик.... А вы ещё спрашиваете, почему у нас такая промышленность, те, кто занимаются непосредственно разработкой, тоже фигнёй страдают, одна бухгалтерия трудится в поте лица...

@темы: эти ваши интернеты, жизнь моя - жестянка, а ну её в болото, я шизею в этом зоопарке!

---

Я в диком восторге!

16.09.2013 в 18:01

Пишет  Vinculum:

Так, гайз, апдейт

16.09.2013 в 17:42

Пишет  эрджей-варан:
Ро сделал прекрасные аватарки по мотивам первого треда:

***

Обещанные цитаты с комментариями, простите:

а они ничего, кроме секса, в мире не видят!

Честно говоря, логика подсказывает мне, что было бы затруднительно просто поддерживать биологическое существование, если не видеть ничего кроме секса. Ну да ладно.

Усладить взор

- Инстинкт исследователя взял верх над брезгливостью
- Что ж ты, как ребёнок, ко всякой дряни-то? Ладно бы хоть какой-то шанс существовал в этих кучах дерьма бриллиант найти, но там же только дерьмо, вредное для здоровья и психики.

Здоровья.
ЗДОРОВЬЯ.
ЗДОРОВЬЯ

-Если это не художественный прием, если это не работает на сюжет, не формирует характер героя и не раскрывает его, - это неспортивно, пошло, безвкусно и, по большому счету, безнравственно.
-Оставь, они и слов-то таких не знают, а если и слышали, то не впустили в свою картину мира. Они ж "упоролись", а это, похоже, одна из разновидностей изменённого состояния сознания.

Да ладно!
Я знаю, меня читают филологи, лингвисты и всякие литературоведы. Джентльмены, сворачиваемся. Срочно!
А я пока что побуду психологом и намекну, что измененные состояния сознания влияют на когнитивные функции: ощущение, восприятие, внимание, память, мышления и речь. Ничто из этого к слешу отношения не имеет, всегда ваш кэп.

- Складывается впечатление, что автор просто не знает, как дальше развивать действие и отношения персонажей без постели.
- Автор так далеко и не замахивался. У него есть цель: спарить А и Б. На сопутствующие мелочи типа обоснования, исторического и психологического соответствия он не разменивается.

Сколько слез было пролито на сюжет и психологическую подоплеку, пробившуюся в моем последнем фике...

- Автору неизвестно, что делают друг с другом люди, если они не занимаются любовью. Ему неведомо, что к лицу своего и даже - вы не поверите! - противоположного пола можно испытывать симпатию, привязанность, благодарность, восхищение, можно заботиться о нем, поддерживать, сопереживать - и, что называется, через порог не испытывать к нему сексуального влечения. Более того, с другом можно сидеть в обнимку, можно видеть его в неглиже, можно делить с ним квартиру и даже постель - в походных условиях, например - и ни одно животное при этом не пострадает.
- Вот ты смеёшься, а автору это действительно неизвестно.

Да ладно?
Я начинаю понимать Стивена Фрая с его "ю а сериос?"

- Что ж ты, как ребёнок, ко всякой дряни-то?
- не как ребенок, а как ученый. Во имя науки приходится и с фекалиями дело иметь, и с гельминтами, глистами то бишь.

Мне кажется, пробелы в образовании у людей, которые искренне считают, что у ученого такие вещи вызывают эмоциональный отклик

-(включает в себе вредную тетку) вот ты ничего не понимаешь. Шоб написать по-умному, это ж надо книжки почитать или погуглить хотя бы. Но у народа книжек нет, а гугл отключен, видимо.

Очевидно, погуглить "как сделать, шоб написать по-умному". Гугл ответит, несомненно.
Кстати - а что делать людям из книжных фендомов? Они же априори читали книги? Гореть?!

- Создается такое впечатление, что эти авторы вообще не верят в чистую, бескорыстную любовь, в дружбу, потому и стремятся всё опошлить. Скорее неспособны на неё и лютой завистью завидуют всем, кто обладает такими способностями, даже литературным/киношным персонажам. И да, стремятся опошлить, низвести до своего уровня. "Если мы черны, будь и ты черна".
- А некоторые и не стремятся, а просто отображают свою субъективную действительность в меру своего же субъективного понимания. Нет там у них ни любви, ни дружбы, ни уважения, ни симпатии, ни заботы, - только похоть.

У меня официальное обращение. Друзья. Те друзья, с которыми я спал, трахался, ебался, участвовал в бдсм-сессиях или просто сосался по тем или иным причинам. Запомните.
Никогда более я не проявлю к вам заботы.
Не помогу когда вы будете нуждаться в помощи. Не одолжу денег, не выслушаю, не предоставлю вписку кстати, я сейчас живу у матери, так что риальне не предоставлю. Я не буду спаивать вас после расставания с вашей пассией, не буду жертвовать сном, чтобы помочь с каким либо проектом или чтобы отбетить фик, ибо СРОЧНОНАДО, а больше некому. Не будет более уютных рейдов в портал, тФ, магику, торчалайт, террарию, стар трек.
Никогда.
Потому что мы - слешеры. Даже если вы не слешер, слешер я
И мы трахались.
Анислешеры запрещают там проявлять все эти теплые чувства. Мы можем только ненавидеть. Молчать. И ебаться.

- слэш головного мозга-это диагноз.
- И слэш души.

СЛЕШ ДУШИ
Бля, вы это видели?
СЛЕШ ДУШИ.
Короче, посоны, смотрите. Вы умираете. Претесь в рай. И апостол Петр такой "Данунах тебе, у в тебе мужики трахаются". "Окаай", - говорите вы и претесь в Ад. Цербер - привет, греки - блюет радугой и становится пони от вида вашего призрачного тела, в котором совокупляются. И становитесь вы неупокоенным призраком. А призраки-то братия унылая! Вспомним тот же ГП и их пати-хард.
И вот такая вот унылая призрачная вечеринка. И тут появляетесь вы: полупрозрачный, светящийся, с ебущимися мужиками, которых видно через вашу призрачную плоть. Вы прыгаете на стол и начинаете безудержно танцевать. И это будет охуенно, даже если вы не умеете - вы представьте человека, в прозрачном теле которого КТО-ТО ТРАХАЕТСЯ. Да он же априори ОХУЕНЕН, даже если его танец - эпилептический припадок на электрическом стуле!

***

Во-первых, спасибо Мисс Джонс ссылку на этот тред.

Во-вторых, Дар запилил богический видеообзор:

16.09.2013 в 15:19

Пишет  эрджей-варан:

Приобщиться к прекрасному.

В-третьих, держите тред-вбоквел, вернее его репост, потому что блог того вбоквельщика сказал мне "Фэйс-контроль, дабы очистить личное пространство от слизней, пиявок и шакалов-падальщиков с холивар.соо, правдоруба и прочих сетевых помоек". И это прекрасно.
Репост треда-вбоквела

А я пока займусь цетатами Х) Потому что там есть богические вещи. БО-ГИ-ЧЕС-КИ-Е.

***

Тролли Джентльмены, вот тут вот замечательная еда. Особенно в комментах.
Очередная вариация «О слеше и рейтинге замолвите слово»

@темы: эти ваши интернеты, нюхать брокколи!, курить укроп, я шизею в этом зоопарке!, фандомное

---

Настоящая мафия(тм) Глава 5

00.0 и 00.1, Глава 1, Глава 2, Глава 3, Глава 4

Глава 5. Мы мирные люди

Начало семестра, как всегда, подкралось тихо и незаметно, как один всем известный пушной зверёк. На каникулах мой режим весьма заметно сдвинулся, даже утренние пробежки таковыми можно было считать только с некоторой натяжкой, так что в первый же день учёбы я беспардонно проспал, чего со мной уже давно не случалось. Даже пробежку пришлось перенести куда-нибудь на другое время, тем более что с наступлением учёбы Ямамото не сможет бегать со мной, а будет тренироваться в клубе. Так что я стоял перед дилеммой: послать всё нафиг и пойти в школу тихо и спокойно, или рвануть что есть сил, и успеть на линейку – весь потный и запыхавшийся. Впрочем, такой вопрос стоял только передо мной, для Реборна же всё было совершенно очевидно, о чём и свидетельствовала очередная пуля, попавшая мне точно между глаз. Уверен, Реборн за такую меткость как минимум, заложил душу Дьяволу, если, конечно, у него она когда-то была.

Очередной взрыв красок, калейдоскоп невероятных ощущений и обострённого восприятия, пришедший на смену смертельному холоду, оглушил меня, выметая из головы все прочие мысли и чувства, кроме самого яркого в тот момент желания – успеть вовремя. Я нёсся по улицам, лавируя между прохожими, проносился прямо перед капотом машин, ни на что не обращая внимание.

— Постой, — различил я краем уха. Кто-то, кого я обогнал, бросился за мной, расталкивая и сбивая с ног прохожих и, что самое удивительное, почти не отставал, хотя я был под воздействием Пули. — Да подожди ты!

У школьных ворот я смог затормозить, только ухватившись за забор и облегчённо выдохнул, время вышло, теперь я снова мог нормально думать, и у меня даже оставалось немного времени, до начала речи директора.

- Так вот ты какой, — сказал тот же голос, что просил остановиться, я обернулся и увидел светловолосого парня, немного старше нынешнего меня с весьма характерно перебитым носом. — Твоя сила и выносливость намного лучше того, что я слышал о тебе! И в тебе есть страсть! Ты и впрямь талант, который появляется раз в сто лет!

— Что? — я несколько оторопел от того, что всё это он буквально проорал мне в ухо, да так, что захотелось его демонстративно прочистить.

— Вступай в наш клуб, Савада Тсуна!!! — буквально взревел мой собеседник, о личности которого я тут же догадался. А я-то думал, что это «старшего брата» не видно, оказывается, нужно всего лишь немного пробежаться у него на виду.

— Откуда ты меня знаешь?! — спросил я, хотя понимал, что Рёхею обо мне вполне могла рассказать сестра, но ведь нужно было вести себя правдоподобно.

— Я слышал о твоей безудержной энергии от своей младшей сестры, — он тут же подтвердил мои мысли.

— Сестры? — я демонстративно продолжал тупить, обдумывая, что делать с его предложением вступить в боксёрский клуб. В прошлой жизни я бы согласился, не раздумывая, но сейчас надо учесть кучу разных вещей. С одной стороны, мне нужна его дружба и я с удовольствием бы занимался боксом, с другой – у меня и так чересчур много тренировок, да и быстрое согласие будет выглядеть странно, так что придётся потянуть время и согласиться заходить к нему время от времени, когда появится возможность.

— Братик! — Раздался у меня за спиной запыхавшийся голос.

— Что такое, Кёко? — заорал в ответ Рёхей, снова меня оглушив. Не понимаю, как можно быть таким громким?

— Ты обронил свою сумку! — возмущённо сказала девушка, подбегая к нам. Действительно, не хорошо – заставлять её таскать такие тяжести, ей, пожалуй, и своих учебников много.

— Извини, — немного сконфужено сказал Сасагава, забирая у сестры свои вещи.

— Доброе утро, Тсуна-кун, — тут же улыбнулась мне девушка. Честно говоря, взвешивая «за» и «против» вступления в клуб, я совсем про неё забыл, а ведь Сасагава – это существенный довод против, не хотелось бы видеть её чаще необходимого.

— А что вы тут делаете? О, братик, только не говори, что ты доставляешь неприятности Тсуне-куну! — Кёко упёрла руки в боки и недовольно посмотрела на старшего брата.

— Вовсе нет! — Рёхей тут же принялся отрицать очевидное.

— Тсуна-кун, не обращай внимания на его трёп о боксе, хорошо? — сказала девушка мне и улыбнулась. Я не очень понял, почему она не хочет, чтобы мы с её братом общались, но выглядело это именно так.

— Боксе? — переспросил я её, продолжая изображать полную неосведомлённость.

— Ой, я же не представился. Я капитан клуба бокса Сасагава Рёхей!!! Мой девиз – "Экстрим"!!! — снова взревел Сасагава, заставляя отшатнуться случайно оказавшихся рядом учеников. Столько энергии и всё впустую, подумал я. — Я с радостью жду тебя в нашем клубе, Тсуна!

— Не заставляй его вступать в клуб, братик, — тут же запричитала девушка, как будто мне не спортом предложили заняться, а в армию забирают на двадцать пять лет, как у нас когда-то делали.

— Я не заставляю его! — принялся уверять свою сестру Рёхей, а потом повернулся ко мне. -Правда, Савада?

И что мне со всем этим делать? Вот уж воистину – и хочется и колется. Раньше со мной такого не случалось, чтобы я чего-то хотел и не хотел одновременно.

— Ну, я буду ждать тебя в спортзале после уроков!!! — заявил этот гиперактивный тип напоследок и, помахав нам рукой, побежал к месту построения своего класса.

— Постой! — крикнул я ему вслед, но он уже скрылся в толпе.

— Он, может, и кажется шумным, но на самом деле, он очень милый, — заметила Сасагава, а потом без перехода выдала: – Ты удивительный, Тсуна-кун. Я так рада, давно я не видела брата таким счастливым!

Потрясающая новость, никогда не думал, что Рёхей может выглядеть несчастным. Теперь бы ещё решить, что делать с этим, местами очень заманчивым предложением.
Бокс и Савада Тсунаёши, тот, который настоящий, конечно, вещи совершенно не совместимые. Но я всегда любил долбить грушу – прекрасное средство для снятия стресса и вымещения злости, да и вообще, скоро грядёт пубертатный период, а любая физическая активность подобного рода неплохо сублимирует всякие ненужные мысли.

Я ведь уже почти перестал делать вид, что мне нравится Сасагава, и основательно поколебал репутацию хлипкого заморыша во время сдачи нормативов. Так что с точки зрения общественного мнения я вполне мог, как вступить в клуб, так и отказаться – ни то, ни другое не вызовет лишнего интереса.

Кажется, в каноне Тсуне пришлось драться на ринге, видимо, его заставил Реборн. Интересно, что он предпримет теперь, когда я сам ещё не знаю, как поступлю?

— Эй, Савада, я уже заждался! — громогласно поприветствовал меня Сасагава. — Услышав о тебе, мастер муай-тай специально приехал из Таиланда.

— Мастер из Таиланда? — неподдельно удивился я, глядя на сухонького невысокого человека в боксёрской экипировке. То есть видел-то я его именно так, но при этом совершенно однозначно понимал, что это Реборн. Как с пирожками – не знаю, почему, но одни есть можно, а другие – нет. Понимаю, осознаю, чувствую, но вижу, хоть убейте, какого-то подозрительного типа, даже ростом, пусть и не высокого, но всё же выше моего репетитора. Что ж, теперь ясно, как он собрался проконтролировать происходящее.

— Это мастер Пао-Пао, — Заявил Сасагава, показывая на этого странного человека.

— Я лично хочу увидеть поединок между капитаном и новичком, — подтвердил мои подозрения Реборн.

— Ты что, хочешь, чтобы я вступил в клуб? — спросил я у него.

— Конечно, — подтвердил он. — Стань намного сильнее.

— Хм, поединок между мной и Савадой – хорошая проверка сил, — обрадовался Рёхей.

Я всё ещё обдумывал, как поступить, когда в помещение вошли Гокудера, Ямамото и Кёко, на все голоса желая мне удачи. Ясно, Реборн решил усилить мотивацию, если я решу отказаться, как же, отступить на глазах девушки и подчинённых, для меня вообще не вариант, я как-то не привык делать такие вещи. И всё же непонятно, как репетитор смог изменить свою внешность и почему я всё равно его опознал? Впрочем, я его и в виде маленького ребёнка воспринимаю взрослым и опасным мужиком, но это может быть от того, что я знаю, какой он на самом деле, а сей час-то почему?

Пришлось натягивать защиту и перчатки и лезть на ринг. Честно говоря, даже со всеми моими тренировками, я не чувствовал себя способным на равных спарринговаться с Рёхеем – на его стороне опыт, рост, вес, физическая сила. А у меня только скорость, да и то, если очень повезёт.
От первого удара я смог уклониться, второй пришлось блокировать, и я отчётливо почувствовал разницу в весе и силе. Долго я так не продержусь. Я смог уйти от ещё одного удара, но четвёртый я всё же пропустил – в глазах на секунду потемнело и пришлось отступить на пару шагов, в результате, я упёрся спиной в канаты ограждения и долго тряс головой, пытаясь прийти в себя.

— Да что ты творишь! — возмутился Сасагава. — Соберись и атакуй!

Моё зрение наконец-то полностью прояснилось, и я увидел, как Реборн поднимает свой пистолет, чёрт, это может очень плохо кончиться! Но, к моему удивлению, сначала чокнутый репетитор выстрелил в боксёра. Тот упал, никто, кажется, даже не понял от чего, а потом совершенно спокойно встал, как будто ничего и не было, во лбу его светило золотисто-жёлтое пламя, как и у его сестры, но гораздо ярче и больше.

— Ну, так что, ты можешь продолжать? — спросил он у меня. Удивительно, он вёл себя совершенно как обычно, как будто всё время живёт под воздействием Возрождающей Пули и любое его желание – последнее. И тут до меня наконец-то дошло, что на самом деле значат слова: "Я постиг, что Путь Самурая – это смерть". Бессмысленно стрелять в человека, который и так готов умереть в любую минуту, это удивительно. Парни из клуба перешёптывались, пытаясь понять, почему их капитан только что упал, а чёртов Реборн выстрелил второй раз, уже в меня. Я и так практически висел на канатах, так что моё падение не должно было быть заметно. Когда же я снова стал живым, то без тени сомнений ринулся в атаку, я знал, что надо делать.

— Я отклоняю твоё предложение вступить в клуб!

— Даже не буду спрашивать почему, — ответил Сасагава, уклоняясь. — Я уверен, мужчины лучше понимают друг друга через кулаки!

Наверняка, со стороны мы смотрелись весьма занятно, я бы не отказался посмотреть, как по рингу прыгают два парня в Гипер-режиме и машут кулаками с немыслимой скоростью, восклицая при этом: "Вступай в клуб!" и "Я отказываюсь!". Не знаю, что думали окружающие, но нам с Рёхеем было весело, честно говоря, я давно не получал такого удовольствия. Мы наносили удары, отклонялись, блокировали, кружили по ринку, подпрыгивая, приноравливаясь к манере боя друг друга, но в итоге я смог его достать!

Пусть в самый последний момент, на исходе действия Пули, но Сасагава не просто упал, он вылетел с ринга и врезался спиной в шкаф, где хранилось снаряжение. Что тут сказать, придётся покупать клубу новый шкаф...

Кёко тут же подбежала к брату, но почему-то не обеспокоенная, а улыбающаяся.

— Ты просто супер, я всё равно затащу тебя в клуб! — жизнерадостно заявил Сасагава, поднимаясь на ноги.

— Ты выглядишь таким счастливым, братик! — сказала его сестра, будто не видя крови, текущей из рассечённой брови боксёра.

— Ты мне тоже нравишься, Сасагава Рёхей, — подал голос Реборн. — Хочешь стать членом семьи?

Я тяжко вздохнул, мало того, что он всё ещё выглядел как мастер Пао-Пао, но говорил как Реборн, и, как всегда, прямолинейно, хотя, Рёхей не из тех, кто понял бы намёки.

В итоге в тот день мы с Рёхеем договорились, что я буду иногда приходить к ним, но не буду ни значиться в списках клуба, ни выступать за команду на спортивных соревнованиях. Сасагава, конечно, огорчился, но возможность время от времени спарринговаться в полную силу его обрадовала. Кёко же на всё происходящее реагировала как-то не совсем адекватно, будто бы разрываясь между двумя противоположными желаниями – видеть брата счастливым и не допустить нашего с ним общения. Это было очень странно, но мне не хотелось тратить время, пытаясь разобраться ещё и в её тараканах, мне для этого за глаза хватало собственных, а ведь есть ещё и Ямамото с Гокудерой...

Реборн мне так и не ответил, каким образом он смог так сильно изменить внешность, у меня были некоторые подозрения на этот счёт, но я предпочёл держать их при себе. Не прошло и недели с начала учёбы, как всё более-менее стабилизировалось, мы даже начали заново привыкать вставать по утрам, хотя из-за постоянной усталости меня вечно клонило в сон. Всё-таки ничего не меняется – что в том мире, что в этом, я считал, что летние каникулы всегда заканчиваются слишком рано. Так что в один из последующих дней мы с Гокудерой и Ямамото сидели на крыше в обеденный перерыв и жаловались, что не успели как следует отдохнуть. Точнее, на это жаловались мы с Ямамото, Хаято же ворчал по поводу Ламбо, которого откровенно недолюбливал.

Столь мирное времяпрепровождение было нарушено как всегда внезапным появлением Реборна, с его неизменным «Чаос».

— Разве я не просил тебя не появляться в школе?! — возмутился я, увидев его на крыше, но был беспардонным образом проигнорирован. Каждый раз, когда мой репетитор оказывается где-то поблизости, надо ждать неприятностей, это уже аксиома.

— Мы сделаем убежище для семьи, — провозгласил он, как всегда безапелляционно

— Что? — удивлённо переспросил я. После его слов меня посетило странное предчувствие – не привычная уже колючая проволока, не чёткое осознание какого-либо факта, а будто где-то объявили боевую тревогу, и я слышу отголосок сигнальных ревунов. От колючей проволоки можно избавиться, а если прозвучала тревога, уже ничего не изменить...

— Звучит заманчиво. Секретная база, говоришь? — почему-то обрадовался Ямамото.

— Я за убежище, — сказал Гокудера. — Семье оно точно нужно.

— Тогда решено, — сказал Реборн, даже не соблаговолив ответить на мой вопрос, но я этого уже и не ждал, если честно.

— Где будем делать? В горе за школой? — внёс своё предложение Ямамото.

— Конечно же, нет, — фыркнул Реборн. — Мы используем школьную комнату приёмов, она всё равно почти не используется. Мебель и вид из окна хороши, да и расположена она удачно.

— Тогда начнём с перестановки столов, — радостно сказал Ямамото, кажется, ему просто не терпелось влезть в очередные проблемы.

— Я сижу справа от Джудайме! — тут же отреагировал Хаято, что никого не удивило.

— И что на самом деле ты задумал на этот раз? — тихо спросил я репетитора, пока мы спускались по лестнице.

— Узнаешь, когда придёт время, — заметил он, поправляя шляпу.

Приёмная и впрямь была расположена удачно – до неё было легко добраться практически из любой точки школы, но чем ближе мы подходили, тем громче верещала сирена у меня в голове, а значит, столкновение было неминуемо.

— Ого, не знал, что в школе есть такая клёвая комна... — с некоторым удивлением сказал Ямамото и застыл на пороке прервавшись на середине слова.

Комната и впрямь была шикарна, но это знал ещё кое-кто, кроме Реборна, судя по тому, что в приёмной обнаружился не кто иной, как Хибари Кёя, наводивший ужас на всю округу. Воспоминания Тсуны о нём были весьма смутны, ключевым моментом в них была мысль «держаться подальше», я же о нём помнил только любимое слово – камикорос, лютую ненависть к Рокудо Мукуро, до встречи с которым нам ещё дожить надо, и привычку называть окружающих травоядными. А ещё то, что он сильнейший из Хранителей Вонголы. Я, мягко говоря, не очень понимаю, как Тсуна, с его характером, мог бы хотя бы общаться с этим человеком, не говоря уже о взаимодействии. И ещё больше я не понимаю, что в этих обстоятельствах делать мне – Хибари не тот человек, с которым было бы легко и просто общаться, а это мне необходимо, ведь я нуждаюсь в его силе.

— Вы кто? — лениво поинтересовался он. Ямамото всё ещё не отошёл от шока, а Гокудера не знал, с кем мы на этот раз имеем дело, и решил вылезти вперёд.

— Нехорошо курить в присутствии главы дисциплинарного комитета. Не выбросишь ли сигарету? — Хибари говорил тихо, но в его голосе чувствовалось даже больше силы, чем в экстремальных воплях Рёхея. — Хотя в любом случае тебе от меня не отделаться.

— Да что ты несёшь, придурок?! — в своей обычной манере ощетинился Гокудера и даже не успел заметить, как Хибари достал тонфа и выбил окурок прямо у него изо рта. Скорость Хибари потрясала, он, надо полагать, такой же, как Сасагава – всегда готов к смерти, всегда на пике силы. Нет, всё-таки надо перечитать все, что найду на эту тему, может быть поможет разобраться в некоторых вещах.

— Я сказал, выплюнь! — прокомментировал свой поступок Хибари.

— Да кто он такой! — вышел из себя Гокудера, пришлось схватить его за плечо, чтобы он не бросился на него с кулаками или динамитом.

— Терпеть не могу жалких травоядных животных, сбивающихся в стадо, — будто бы самому себе сказал Хибари. — Когда я их вижу, мне так и хочется загрызть их до смерти.

— А разве все хищники охотятся в одиночку? — спросил я его как можно спокойнее. Возможно, я делаю глупость, очень большую глупость, но боевая тревога уже прозвучала, что бы мы ни предприняли, всё закончится дракой. — Волки и львы охотятся стаей, так гораздо удобнее контролировать территорию.

— Даже если и так, то вы всего лишь стадо жалких травоядных, — фыркнул Хибари.

Гокудера не выдержал и бросился на него с воплем:

— Ублюдок, прибью нахер!

И тут же полетел на пол, не выдержав удара стальным тонфа. Я за него так сильно перепугался, что почти не видел, как на Хибари бросился уже Ямамото. Но, в любом случае, он продержался гораздо дольше, пока Кёя не понял, что тот бережёт правую руку и не подловил его на этом. Я сидел на полу, прижав к себе бессознательного Хаято и настороженно ждал, что же Хибари предпримет дальше. По идее, он теперь должен решить избить и меня, для полного комплекта, но его слова меня удивили:

— Располагайся, я вызову им скорую.

Хибари улыбнулся, едва заметно, но всё же, от этого мне стало не по себе. Я совершенно не понимал логики поступков этого человека, но от размышлений на эту тему меня отвлекло появление Реборна с пистолетом.

— Умри, — посоветовал он мне. Спасибо за заботу, и что бы я без него делал? Наверное, просто не вляпывался бы в каждую проблему, которую он для меня находил.

Он так часто стрелял в меня, что я уже почти не чувствовал боли, но сама смерть не перестанет пугать меня никогда. Как можно быть постоянно готовым к этому, нести лёд и тьму в сердце каждую минуту?

Хибари ударил, как только я поднялся на ноги, как будто почувствовал, что произошло, а ведь я не хотел с ним драться, я хотел его понять. Или же Рёхей прав – за мужчину должны говорить его кулаки? И понять Хибари можно только подравшись с ним в полную силу?

Он бил снова и снова, слишком быстро, не оставляя мне и шанса на контратаку.

— Зачем ты всё время дерёшься? — спросил я, в очередной раз уворачиваясь от тонфа, просвистевшей в паре миллиметров от моего лица.

— Меня всё бесит, — резко выдохнул он. — И вы нарушили дисциплину.

— Правила существуют для того, чтобы их нарушать, — возразил я, и всё-таки попробовал его достать прямым ударом в солнечное сплетение, но он успел отшатнуться назад и чуть не сломал мне руку.

— Если бы это было так, в правилах бы не было нужды, — сказал он, чуть замедлившись, я смог воспользоваться этим и врезал ему локтём по рёбрам, поднырнув под удар, и оказался у него за спиной. Но ударить сзади по шее я не успел, он молниеносно развернулся и посмотрел на меня тяжёлым давящим взглядом.

— Можно мне убить тебя? — вежливо поинтересовался он.

— Довольно, — раздался голос Реборна. — А ты и впрямь очень силён.

— Не знаю, кто ты, но сейчас я крайне раздражён, — повернулся к нему Хибари. — Так что присядь и подожди, пока я не закончу.

Он ударил Реборна наотмашь, но он заблокировал его удар, превратив Леона в дзютте[1], что вызвало сильное удивление Хибари, не ожидавшего такого от ребёнка.

— Ого, а ты крут, — удивлённо и обрадованно сказал Хибари.

— Закончим на сегодня, — предложил Реборн, и Хибари с ним почему-то согласился.

Я кое-как дотащил практически бессознательных друзей обратно на крышу, решив забить на оставшиеся уроки,

— Так и знал, что ты всё подстроил, — сказал я Реборну. — Но какой в этом смысл?

— Было довольно-таки опасно, — опять проигнорировал меня репетитор. — Вам повезло, что вы отделались только синяками.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я, вспомнив, что мне вообще-то положено быть тупым как пробка.

— Это тренировка в военном режиме, чтобы вы совсем не раскисали, — хмыкнул он, хитро прищурившись. — Всё-таки лучшая тренировка – это реальное столкновение.

— Как вы могли, — прошипел сквозь зубы Гокудера, который явно не одобрял опасности, которой я подвергался на подобных тренировках.

— И что нам теперь с этим делать? — спросил я. — Ты создал нам нехилые проблемы в школе, не мог, что ли, найти кого-нибудь другого?

— В будущем, Хибари уж точно нам пригодится, — возразил Реборн, и я не мог с ним не согласиться, поскольку имел об этом самом будущем некоторое представление. Хибари Кёя был мне нужен, а значит, я должен стать достаточно сильным, чтобы его заинтересовать.

***

В моей прошлой жизни я ни разу не участвовал в спортивном фестивале, у нас соревнования проходили отдельно по каждому виду спорта и никто не делал из этого праздник, так что для меня всё было в новинку. И огромные плакаты, и транспаранты, и команды, собранные из учеников классов с одинаковой буквой, и сами виды спорта, то же главное соревнование фестиваля – «Удержись на столбе» – никогда не участвовал ни в чём подобном. Так что я рассчитывал неплохо повеселиться, пока не вспомнил об удручающем состоянии своих физических возможностей. Какая уж тут веселуха, лишь бы целым остаться.

Ничего удивительного, что капитаном нашей команды выбрали Сасагаву Рёхея, ну кто ещё, кроме него достаточно силён и инициативен в нашем классе? Я слышал, что капитаны команд В и С – главы клубов карате и сумо, так что боксёр Сасагава вполне может составить им конкуренцию. Непонятно только, за какую команду выступает Хибари, кажется, он просто отказался участвовать в этом «сборище травоядных».

— «Абсолютная воля к победе!» – вот девиз нашей команды! И мы обязаны победить! — орал Сасагава с учительской кафедры, вызывая шквал ответных радостных возгласов от собравшихся ребят. Я устроился в уголке и собирался послушать, в чём же будет заключаться наша стратегия и каково распределение по видам спорта. Совершенно ничего не предвещало беды, как и всегда.

— Этот придурок меня достал, — буркнул сидящий рядом со мной Гокудера. — Он что, не может орать потише?

— Да ладно тебе, — улыбнулся Ямамото, который явно наслаждался атмосферой подготовки к соревнованиям.

— Главное событие фестиваля – "Удержись на столбе", — продолжал говорить Рёхей. — Выиграешь тут и станешь победителем. Обычно в этом участвует капитан команды, то есть, в этом году должен быть я...

Голос Сасагавы становился всё тише, а мои дурные предчувствия всё сильнее.

— Но я протестую! — внезапно взревел боксёр. — Я хочу сражаться, как и все, а не вести команду!

От такого заявления все просто онемели, а я понял, какую гадость этот милый человек приготовил персонально для меня. Спасибо, Сасагава, обещаю, я этого не забуду.

— Не волнуйтесь вы, я нашёл человека, который будет капитаном, — обрадовал он собравшихся. — Савада Тсуна из класса 1-А.

Реакция на это была неоднозначной: Гокудера обрадовался – как же, его обожаемого босса назначили самым главным; Ямамото тоже был доволен; одноклассники отнеслись к этому скептически – то есть, они уже были в курсе, что Тсуна «сильно изменился за лето», но на сколько, пока не знали; а вот старшеклассники были откровенно недовольны выбором в капитаны первоклашки, и их тоже можно понять.

— Те, кто за, поднимают руки! — не обращая внимания на реакцию команды, взревел Сасагава. — Мы решим это дело открытым голосованием.

Все ворчали, переговаривались, и поднимать руки не спешили, я даже немного обрадовался – такой геморрой мимо прошёл, но я недооценил своих друзей.

— Все подняли руки, я сказал!!! — заорал Сасагава так, что у половины присутствующих заложило уши.

— Ну-ка, кто в нашем классе против? — присоединился к нему Гокудера.

Парни перепугались такого напора и послушно подняли руки, а девчонки были готовы согласиться с Гокудерой в любом вопросе, лишь бы он посмотрел в их сторону. Ему на это было почему-то класть. Тот же Ямамото, которого девушки нашей параллели обожали не менее интенсивно, постоянно бегал с кем-то на свидания, и был при этом совершенно искренен – в каждой он видел что-то особенное: у одной красивые глаза, у другой очаровательная улыбка, у третей восхитительная шея… Гокудера девиц слал матом, правда, всё больше по-итальянски, так что они не очень понимали, что им надо бы смертельно обидеться.

— Ну что ж, большинство поддержало моё решение, — довольно сказал Рёхей. — Итак, решено – участник «Удержись на столбе» – Савада Тсуна!

Делать было нечего, пришлось сменить Сасагаву на кафедре и, путаясь в бумажках и заикаясь, решать, кто и что должен делать и кто за что отвечает. Ситуация осложнялась ещё и тем, что я понятия не имел, кто здесь на что способен, более-менее выручал Ямамото, но смотрелся я, должно быть, жалко. Да ещё и дома Реборн заявил мне «Если проиграешь, я тебя убью», здорово мотивирует, рекомендую.

Нет, везде есть свои плюсы – теперь я не должен был бежать стометровку – люто ненавижу короткие дистанции, хуже ста метров могут быть только шестьдесят. Но вот старшеклассники смотрели на меня, как на мальчика для битья, и отнюдь не горели желанием мне как-то помочь. А ведь есть ещё и это дурацкое «Удержись на столбе» – редкостной дурости затея – капитан залезает на столб, который держит команда, враги лезут наверх... В общем, всё как в жизни – не так тяжело взобраться на вершину, как удержаться на ней.

После заседания ко мне домой явился Сасагава со столбом и Гокудера с Ямамото – тренироваться. На столб я смог залезть только с пятой попытки, но потом начались проблемы: Сасагава заявил Хаято, что «Твоя сигарета экстремально опасна для моего здоровья», в итоге столб остался держать только Ямамото, который поначалу смеялся над ссорой, но потом понял, что один он и меня, и столб удержать не сможет. В итоге я отлично искупался в реке, хотя для водных процедур было уже холодновато. Я даже подумал было, что простыл, но потом решил не придавать значения такой ерунде.

Уже вечером позвонила Хару и минут пятнадцать трещала о том, как здорово, что я капитан, как она рада, что у неё завтра нет занятий и что она непременно придёт за меня болеть. Это было довольно мило и напоминало мне прошлую жизнь.

Утром Хару пришла ко мне уже с самого утра и вместе с мамой и Бьянки принялась готовить закуски на всю компанию. Присутствие Ядовитого Скорпиона на кухне меня напрягало, но сделать с этим я ничего не мог. Я не хотел тревожить маму и решил зайти в школьный медпункт за какой-нибудь таблеткой, сбить слегка поднявшуюся с утра температуру, но вместо уже знакомого мне врача – приятной пожилой женщины – я обнаружил там небритого европейца, источавшего стойкий запах перегара, который послал меня лесом, заявив, что не лечит парней. Что ж, теперь я в курсе, что в Намимори объявился Трайдент Шамал, и это явно неспроста.

Остаться без медицинской помощи было немного печально, но не критично, и я направился к месту сбора команды. В пустынном коридоре меня догнала Сасагава и вручила капитанскую повязку, на которой вышила моё имя. Это было, конечно, мило, но очень уж намекало на привязанность, что меня не слишком радовало. После нашей драки с Мочидой, вся школа решила, что я встречаюсь, или по крайней мере собираюсь встречаться с Сасагавой, что меня не слишком устраивало.

Сами соревнования для нашей команды начались вполне успешно – в беге победил Ямамото, что никого не удивило, да и с другими конкурсами было неплохо – нам всё-таки удалось распределить людей на соответствующие виды спорта, чтобы в каждом был кто-то, кто может себя хорошо показать.

Нана, Хару и Бьянки активно болели за нашу команду, они даже Ламбо с собой зачем-то притащили, но ему на нас было плевать. Гокудера снова подрался с Рёхеем, что заметил капитан команды С и решил, на своё горе, это прокомментировать. Больше у команды С капитана не было, а когда они возмутились, Сасагава предложил «Всем недовольным встать в очередь», но желающих, почему-то не нашлось. Вдобавок, выяснилось, что капитан команды В тоже был кем-то избит, а обвинили во всём нашу команду. Как же, никто кроме нас!

Пока мы, воспользовавшись перерывам, подкрепляли силы закусками, наши противники решили подкатить к Хару, но они явно не знали, с кем имеют дело. Девушка она боевая, так что могло бы кончиться дракой, если бы не вмешалась Бьянки. Вот только из-за её шоколада чуть ли не полкоманды В отправились на больничные койки.

В итоге, во время финального соревнования все ополчились против нас, я был уверен, к этому был как-то причастен Реборн, но доказать я всё равно ничего бы не смог. И, что самое поганое, капитаном сводной команды В и С стал Хибари Кёя. Узнав это, я окончательно уверился в том, что всё это не с проста.

Финальное соревнование представляло из себя свалку, грязную, отвратительную драку стенка на стенку, не хватало только кастетов, велосипедных цепей и обрезков труб, чтобы это было похоже на «стрелку» между чёткими пацанами из рабочих кварталов. Сверху всё это выглядело ещё неприглядней, особенно с учётом того, что мне ещё надо было держать равновесие когда отовсюду лезли чьи-то руки, которые так и норовили стащить вниз.

Я бил пяткой в лоб, сбрасывая излишне ретивых, цеплялся за столб и проклинал всё на свете. Внизу было месиво, ребята были хороши, но противников оказалось слишком много. Я почти уже свалился вниз, когда меня настигла Пуля Реборна. Одновременно с ней мне в голову пришла одна безумная идея – по правилам, я проиграю, если коснусь земли, но вот если мы с ребятами изобразим «конницу»...

Мы пёрли через толпу как танковая дивизия – потому, что я хотел свалить Хибари. Почему именно эта мысль оказалась для меня самой яркой в момент выстрела я и сам себе не могу объяснить, наверное, мне было очень обидно, от того что он выиграет, ничего не сделав сам.

Вот только я не учёл одну малость – Гокудера дерьмово работает в команде, слишком уж долго был одиночкой. Что они не поделили с Сасагавой, я так и не понял, но один Ямамото меня удержать не смог, так что мне пришлось лезть по чьим-то головам, а потом прыгать на вражеский столб, падая на землю, но уже вместе с шокированным моей выходкой Хибари. Выигравших в этом году у нас не оказалась, зато медицинская помощь была нужна каждому второму, не считая каждого первого. Уверен, и ученикам, и учителям этот спортивный фестиваль запомнится надолго.

***

Не знаю, как Реборн это сделал, хотя догадываюсь, чего он этим добивался, но однажды, прекрасным воскресным утром я проснулся в обществе трупа и с пистолетом в руках. Погода была чудесная, самое начало осени, но пока тепло и солнышко, а вот труп какого-то мужика, напоминающего домушника, был отвратителен – он лежал на полу, посреди того бардака, который мы с Реборном периодически разводили в комнате и заливал кровью из простреленной головы светло-бежевый ковёр. Почему-то первой мыслью было, что мама расстроится – ковёр мы купили всего месяц назад и вряд ли удастся его полностью отчистить от крови.

Вторая мысль тоже была практического свойства – как я, чёрт подери, избавлюсь от трупа? Что обычно в таких случаях делают крутые парни? Запихивают труп в мешок для мусора и закапывают в лесочке? Заливают бетоном на ближайшей стройке? Растворяют в кислоте? Кислоты у меня не было, на стройках уже начался рабочий день, так что оставался только один вариант – закопать. Наметив направление для деятельности, я несколько успокоился и только тогда обратил внимание на то, что продолжаю сжимать в руке пистолет.

— Ты наконец-то это сделал, — услышал я довольный голос Реборна. — Должно быть, сработал твой защитный механизм и в тебе проснулся талант убивать.

— Очень странно, что я этого не помню, — заметил я. — И пистолет, между прочим, твой.

— Но держишь его на этот раз ты, — фыркнул репетитор. Надо признать, что в его словах был резон. — Взял пистолет и пристрелил его, пока спал.

— О, ты наконец-то становишься настоящим мафиози. Я поражена, ты уже совсем взрослый, — томным голосом сказала появившаяся в дверях Бьянки. — Я сварю красного риса, такое дело надо отпраздновать.

И только после этого на меня накатило понимание происходящего – вот жил человек, пусть вор, преступник, а теперь его нет! И, вполне возможно, что именно я его и убил! Я сел на пол, схватившись за голову, учитывая, что пистолет я так и не отпустил, это было не очень-то удобно.

— Убивать, мать вашу, нехорошо, — пробормотал я. — Всегда должен быть другой выход.

— Всегда? — фыркнул Реборн. — С такими установками ты долго не проживёшь. Или ты, или тебя. Выбирай.

— Мне не нравится быть мёртвым, — тихо сказал я, вздрагивая от воспоминаний.

— Значит, учись убивать без сожалений и без жалости, — отрезал киллер. — Мы тут не в игры играем. Такова жизнь, или ты принимаешь её таковой, или давай я тебя пристрелю, чтоб не мучился. Обычной пулей.

Я всё ещё обдумывал его слова, когда в комнату ворвалась Хару. И откуда у неё столько энергии с утра пораньше?

— Тсуна-сан, смотри, какое кимоно я сшила для Фестиваля традиционной культуры! — радостно прокричала она, размахивая отрезом узорчатой ткани.

Чёрт, всё что я мог это тупо пялиться на девушку и думать, как объяснить ей, что в моей комнате делает труп, но в голову, почему-то ничего не лезло.

— Тсуна-сан? — уже гораздо тише спросила Миура. — Вы тоже готовитесь к фестивалю, да? Постановочный бой, а потом один из актёров изображает, что убит, да?

Она смотрела на меня с такой надеждой, как будто говорила: «Ну, скажи "да", я понимаю, что глупо, но так будет проще, я даже заставлю себя поверить. Только скажи "да"!». Но Реборн, эта мелкая скотина, как всегда влез, когда его совсем не просили.

— Нет, труп настоящий, Тсуна его убил.

Хару сползла по стеночке на пол и посмотрела на меня огромными перепуганными глазами.

— Я буду ждать тебя из тюрьмы, — истерично хихикнула она. — И напишу тебе много-много писем!

Я так и не успел ей ничего ответить, как ко мне в комнату ввалились препирающиеся между собой Гокудера и Ямамото. Это не дом, это какой-то проходной двор! Нет, против Хаято я ничего не имею, наоборот, он вполне может мне помочь избавиться от тела, но вот Хару и Ямамото, на мой взгляд, лучше бы не приходили сегодня. Хотя на счёт спортсмена я не уверен, возможно, вид мёртвого тела его не так шокирует, как должен бы.

Узнав, как было дело, ребята подошли к вопросу на удивление здраво: Ямамото заявил, что ещё не доказано, кто убил этого мужика, а Гокудера предложил удостовериться, что он действительно сдох. Я, почему-то, до этого не додумался, наверное, от шока.

Впрочем, дальше слов их адекватность не шла, потому что Хаято решил потыкать в этого типа зажжённой сигаретой, чтобы удостовериться, что он не дёргается, а Хару принялась бегать по комнате в поисках телефона, чтобы вызвать скорую, насилу её остановил.

— Успокойтесь, — внезапно сказал Реборн. — Я уже вызвал доктора.

Это заявление навело меня на некоторые мысли – мне почему-то показалось, что я знаю, какого именно врача он имеет в виду.

На счёт личности врача я оказался совершенно прав: Шамал был пьян, причём настолько, что с трудом держался на ногах. Когда Хаято его увидел, то скривился, как от зубной боли.

— Вы что, знакомы? — удивился Ямамото.

— Он некоторое время работал с семьёй моего отца, — поморщился парень. — Каждый раз я видел его с новой женщиной, и каждый раз он говорил, что это его сестра. В восемь лет я думал, что у него шестьдесят две сестры!

Ямамото это заявление изрядно повеселило, а Шамал заметив Гокудеру обрадовался:

— О, Хаято, ты вырос с нашей последней встречи!

— Не приближайся ко мне, а то ещё заразишь чем-нибудь! — фыркнул Гокудера, а потом добавил так, как будто это было ругательством. — Бабник!

— Фи, как грубо, — покачал головой врач и повернулся к Хару. — Так, кого тут нужно осмотреть?

Он совершенно спокойно положил руки на грудь девушки и начал её щупать, за что и получил кулаком в нос от взбешённой Миуры.

— Такая энергичная! Точно поправится, — сказал Шамал, оттирая кровь с лица. — Она ещё и миленькая!

— Вообще-то, мы говорили о нём, — сказал я, показывая на вроде как труп.

— Ну сколько раз повторять, что я не лечу мужчин? — фыркнул врач, вызвав недовольную гримасы у Гокудеры и очередной приступ веселья у Ямамото.

— И вообще, он точно жив? — скривился Шамал. — Если у него расширены зрачки, он не дышит и его сердце не бьётся, то он мёртв.

Ямамото оттянул мужику веко и сказал, что зрачки расширены, Хару поднесла к его лицу зеркальце, но оно и не думало запотевать, а Гокудера долго нащупывал пульс, потом плюнул на это дело и приложил ухо к груди.

— Неа, ничего, ни по одному пункту, — сказал он. — Надо искать лопату.

— Ну а мёртвых, тем более не лечу, — заметил Шамал. — Так что всем пока!

Я попытался вспомнить, есть ли у нас в доме лопата, но не смог, и потом, даже если мы запихнём его в мешок, то надо ещё дотащить до леса, а три пацана с лопатой и продолговатым мешком – это подозрительно. Наверное, его надо расчленить и выносить из дома по кускам, но для такого дела нужна сноровка, сомневаюсь, что кто-то из нас с этим справится.

— Я тут ещё кое-кого позвал, — заметил Реборн, когда на улице раздался шум мотоциклетного мотора.

И почти сразу же в окно запрыгнул улыбающийся Хибари Кёя.

— Я решил вам помочь, чтобы малыш оказался у меня в долгу, — усмехнулся он, пиная труп. — Неплохо, с одного выстрела и сразу насмерть. Так уж и быть, я избавлюсь от трупа.

— Нет трупа, нет и преступления, — спокойно сказал Реборн.

— От нас что-то требуется? — спросил я, не зная как себя вести в такой ситуации.

— Нет, я пришлю кого-нибудь из комитета, — возразил он, вылезая в окно.

Хоть одна хорошая новость сегодня, нам не придётся делать это самим.

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------
[1] Дзюттэ (яп. 十手 дзюттэ, «десять рук») – японское холодное оружие, применяемое ниндзя и некоторыми подразделениями японской полиции в период Эдо. В наше время применяется в японском боевом искусстве дзюттэ-дзюцу. Дзюттэ часто относят к кинжалам, несмотря на то, что формально это небольшая металлическая дубинка.


Глава 6, Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13, Глава 14, Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20

@темы: 2759, слеш/яой, твАрьчество, фанфики, нюхать брокколи!, настоящая мафия(тм), рипорно (KHR!)

---

в продолжении темы хвастовства

@темы: жизнь моя - жестянка, а ну её в болото, в любой непонятной ситуации делай Shihonage

---

про подвал...

Вчера я, вся такая в печали, готовилась собирать вещи, забирать кружку, тапки, вешалку...
А домой вернулась радостная и только с доги, потому, что мы пока никуда не съезжаем, хотя из-за этого нам подняли плату за аренду, вернулась домой с магнитиком и нашивкой с эмблемой додзё, заслуженной, которую я имею право нашить на кимоно и гордо демонстрировать на татами.
Думаю, надо будет ещё одну купить, пришью на сумку с которой чаще всего в додзё хожу)

Upd.
Полезла на сайт under the ground, так они пишут про новое оборудование с 1-ого сентября и новые цены, думаю, они оставят только собственно, комнаты для репетиций и концертный зал, вылетаем только мы с танцорами( жаааль...

@темы: жизнь моя - жестянка, а ну её в болото, в любой непонятной ситуации делай Shihonage

---

Настоящая мафия(тм) Глава 4

00.0 и 00.1, Глава 1, Глава 2, Глава 3

Глава 4. Процесс, а не результат

Миура Хару любила детей, сладкое, шумные вечеринки, делать что-нибудь своими руками – готовить, шить, собирать модели, рисовать. Она занималась художественной гимнастикой, была членом театрального кружка, обожала ездить на соревнования и выступать перед публикой. Всё, что угодно, лишь бы как можно больше времени проводить не в одиночестве. У Хару не было ни младших братиков и сестричек, с которыми она могла бы часами играть и заниматься. У неё даже не было друзей, которые пригласили бы её на те самые большие и шумные вечеринки, которые она так любила. У Миуры был только любимый папочка, которого она старалась не огорчать, и больше никого.

Какое-то время она пыталась убедить себя, что больше ей никто и не нужен, раз в месяц объедалась пирожными из любимой кондитерской и продолжала жизнерадостно улыбаться. А ещё она, наивно и по-детски, верила в чудо, верила, что однажды всё будет – и дети, свои и чужие, и вечеринки, и сшить для кого-нибудь то, что он или она будут с радостью носить. И много-много вкусной еды, которую надо приготовить на всю компанию.

Окружающие говорили, что она «со странностями», крутили пальцами у висков, одноклассники без зазрения совести вешали на неё подготовку к фестивалю, сами ничего делать не хотели, а потом ещё и высказывали претензии. Её хвалили учителя, она ездила на олимпиады, выступала за школу на спортивных соревнованиях, но дружбы с ровесниками это почему-то не приносило. Люди не любят тех, кто от них отличается, а дети порой бывают весьма жестоки, даже не понимая того.

Но однажды, Хару решила, что жать у моря погоды просто бессмысленно. Да, конечно «Сиди спокойно на берегу реки, и мимо проплывёт труп твоего врага», но просто сидеть и ждать перемен она не могла – слишком уж деятельная натура. Она решила начать с чего-нибудь, что выглядело попроще – подружиться с малышом, каждое утро проходящим по её забору. Он всегда такой уморительно-серьёзный, в шляпе и костюме, начищенных ботинках, важно вышагивает, гордо задрав остренький нос, просто прелесть! И имя у него милое – Реборн-тян. Ей хотелось взять его на ручки, прижать к себе и обнять, потом можно было бы погулять с ним, или поиграть во что-нибудь, что он любит. Это должно быть будет очень мило, учитывая, как по-взрослому он себя ведёт.

Поэтому, ясным солнечным утром она запрыгнула на узенький заборчик и, балансируя руками, как при выполнении упражнений на бревне, пошла навстречу ребёнку. Ведь, если она хочет с ним подружиться, будет правильней находиться с ним в одном положении. К тому же она так давно не ходила по заборам, что даже забыла, как это весело!

Реборн, как и всегда, шёл важно и степенно, рядом с ним, не на заборе, конечно, а по тротуару, шёл парень, ровесник Миуры, отчаянно зевая и прикрывая рот ладонью. Каждый раз, когда она видит его по утрам, он какой-то помятый и не выспавшийся, хотя как-то раз, когда ей пришлось выйти в школу чуть ли ни на час раньше обычного, чтобы проверить, всё ли готово к спектаклю, она видела, что он бегает по утрам. На парня она решила не обращать внимания, всё равно он над ней только посмеётся, если что, поэтому смотрела только на малыша.

— Привет, — сказала Миура, остановившись напротив ребёнка. Ему пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на неё, широкополая шляпа сползал на затылок.

— Чаос, — ответил Реборн, что именно это должно было означать, девушка не очень поняла, но решила счесть это приветствием.

— Меня зовут Миура Хару, — представилась она, не очень понимая, что надо говорить и делать, чтобы подружиться.

— Я знаю тебя, ты живёшь в этом доме, да? — поинтересовался мальчик, показывая на её дом. Тот факт, что он знает о ней, а значит, замечал её раньше, ужасно растрогал Хару, да так, что она отчаянно покраснела.

— Давай дружить? — предложила она, отчаянно борясь со смущением.

— Хорошо, — легко согласился Реборн.

Девушка так обрадовалась, что не удержала равновесие на узеньком заборе, но успела превратить падение в изящный соскок, которым завершаются упражнения, сопроводив это действие любимым возгласом.

— Может это слишком неожиданно, но можешь меня обнять? — спросила она ребёнка, всё ещё не справляясь со смущением. Сердце отчаянно колотилось в груди, Хару до ужаса боялась быть отвергнутой, как будто речь шла о первой любви, а не о дружбе с маленьким ребёнком.

— Я не позволю тебе так легко ко мне прикоснуться, — отрицательно качнул головой Реборн и поправил шляпу. Миура посмотрела не него совершенно растерянно, не понимая причин подобного ответа. Что-нибудь вроде «Нет, не хочу» было бы пусть и обидно, но больше похоже на поведение ребёнка, а тут такая громоздкая конструкция.

— Потому, что я киллер! — закончил малыш, доставая откуда-то непропорционально большой для него пистолет. Парень, который всё время их разговора просто простоял рядом, никак не комментируя происходящее, хотя и косился на неё с некоторым удивлением, не выдержал, и воскликнул:

— Эй, Реборн! Не стоит говорить такие вещи посреди дня!

Хару в негодовании залепила ему пощёчину, срывая своё недовольство на парне, которого полагала виновным в таком поведении ребёнка. Ей было больно и обидно, так пусть же не только ей! В ответ он только недоумённо похлопал круглыми от удивления глазами.

— Ты урод! Чему ты его учишь, техникам убийства? — негодовала девушка, специально накручивая себя, чтобы унять неловкость. Несмотря на всю её агрессию, он не злился в ответ, не начал ругаться или обзывать её, что постоянно делали другие мальчишки. Он не выглядел забитым или испуганным, как маменькин сыночек, он был удивлён, но где-то внутри совершенно спокоен.

— Что? — недоумённо переспросил он.

— Дети, это невинные маленькие ангелочки, а ты собрался уничтожить эту чистоту своей прогнившей сущностью?! — Миура распалялась всё больше и больше – ей так хотелось кого-нибудь защитить, оградить от сурового мира, в котором они все живут.

— Думаю, ты что-то не так поняла, — возразил он, и, чуть насмешливо, будто сама мысль о чём-то подобном казалась ему совершенно неестественной, продолжил. — Ничему я его не учил!

— Да ты лжёшь! — не могла успокоиться Хару. — Ты же старший брат Реборна, да? Я часто вижу вас вместе.

— Да не братья мы! — уже несколько раздражённо сказал он, будто ему надоело постоянно говорить одно и то же.

— Тогда ты ещё больший придурок – портить чужого ребёнка! — не обращая никакого внимания на его возражения продолжала ругаться девушка, выплёскивая весь накопившийся негатив. — Слушай сюда, ты больше не увидишь Реборн-тяна! Ты на него плохо влияешь!

Она притянула его к себе за галстук, впервые оказываясь так близко к парню, она думала, что это будет неприятно, но почему-то ничего такого не почувствовала. От него сладко пахло какой-то выпечкой, а от встрёпанных, всё ещё чуть влажных после душа волос резковато ментолом или мятой, наверное, шампунем. Она даже немного смутилась.

— Так не получится, — возразил Реборн, отвлекая девушку от странных мыслей.

— Э? — Хару удивлённо посмотрела на малыша, решившего зачем-то вмешаться в ссору.

— Ага, давай объясняй, — сказал парень, отстраняясь от Миуры, а потом добавил с некоторой обидой: — И вообще, почему меня ударили?!

— Моя задача сделать из Тсуны десятого босса мафиозной семьи. Я не могу уйти, пока он им не станет, — абсолютно невозмутимо, как будто что-то само собой разумеющееся сказал Реборн.

— Что ещё за мафия? — Хару снова вскипела праведным негодованием. — Это слишком даже для такого хулиганья, как ты! Ты ещё и ограничил свободу Реборн-тяна!

Она замахнулась, и попыталась ударить его в челюсть, как учил отец, говоря, что пусть она и девочка, но должна уметь постоять за себя, но Тсуна совсем чуть-чуть сдвинулся в сторону, пропуская её кулак мимо, а для верности ещё и выставил блок. Его взгляд внезапно изменился, из удивлённого резко становясь серьёзным. Миура ожидала, что он разозлится и ударит её в ответ и даже испугалась, поняв, что перегнула палку, но он просто смотрел на неё, ожидая, что она предпримет дальше.

— Послушай, — вздохнув, начал парень, но Хару, пусть и несколько успокоившись, не хотела ничего слушать. Она решила, что стоит ненадолго отложить обнимашки с милым ребёнком, сперва она должна защитить Реборн-тяна от этого Тсуны! Она на прощание помахала малышу и побежала в школу. Утро было безнадёжно испорчено.

Весь день она не могла выкинуть утреннее происшествие из головы, снова и снова возвращаясь к нему мыслями. Вечером она даже следила за их домом, что было на неё совершенно не похоже. Сидела в кустах и ждала, когда же появится Реборн-тян, желательно без этого парня, а то он наверняка ничего не может сказать при нём.

Они появились, когда уже почти стемнело, вдвоём, что Хару абсолютно не понравилось. Футболка Тсуны была совершенно мокрой от пота, мокрые волосы прилипли к вискам, он медленно шёл, шаркая подошвами и загребая пыль, а на его плечах сидел Реборн, облокотившись ему на голову и что-то рассказывал. Казалось бы, такая умилительная сцена – усталый парень тащит младшего братика домой, но Миура разозлилась – как же, чужого ребёнка буквально не отпускает от себя, не думая, что она сама тоже Реборну не родственница, но считает себя вправе вмешиваться в его жизнь.

— Подожди немного, Реборн-тян, Хару тебя спасёт, — пробормотала она, наблюдая за домом.

— Мы с тобой сходимся во мнении, — раздался голос у неё над ухом, и кто-то ухватил её за воротник, буквально волоча за собой подальше от дома семьи Савада. Это оказалась симпатичная девушка, которая так и тащила Миуру за собой до ближайшей ятай[1].

Они удобно устроились на лавочке, Бьянки – так звали девушку – налила себе чего-то явно алкогольного. Они легко нашли общий язык, несмотря на разницу в возрасте.

— Ого. Раз ты тоже хочешь спасти Реборн-тяна, получается, что мы сообщницы, онее-сан, — довольно заметила Хару, для неё это было что-то новое и удивительное, делать что-то вместе, пусть даже это поесть вместе оден и поговорить о чужом ребёнке. — Реборн такая милашка, да?

— Ага, он великолепен, — счастливо вздохнула Бьянки, подперев голову рукой.

— Но этот тип, Тсуна, заставляет его играть в киллеров и мафию! — завела свою любимую теперь тему Миура, ведь если эта девушка ей поможет, то всё будет гораздо проще.

— Реборн лучший киллер, — выражение лица девушки стало мечтательным, на щёках появился румянец. — Ах, никогда не смогу забыть наши миссии.

— Боже, что ты такое говоришь, онее-сан? — растерялась Хару, с удивлением смотря на новую подругу. Бьянки поднесла ко рту стакан и допила всё одним глотком, на её глазах выступили слёзы.

— Онее-сан, неужели то, что ты сейчас сказала... правда? — растеряно произнесла Миура.

***

Я проводил Хару взглядом, пытаясь вспомнить, как же так вышло, что эта девушка захочет выйти замуж за Тсуну, может быть, он в этой ситуации вёл себя иначе?

— А вы хорошо поладили, — насмешливо заметил Реборн. — Прямо как муж и жена.

— Которые находятся на грани развода, — закончил я за него. Нет, Миура Хару была симпатичной и не вызывала у меня неприятных ассоциаций, как Сасагава. Возможно, излишне... энергичная особа, но так может быть даже интересней. В прошлой жизни мне таких не встречалось, за исключением, пожалуй, сеструхи, и временами, мне было даже жаль её парней. Очень редко.

Дальше всё было как обычно, хотя я ожидал, что Хару выкинет какой-нибудь эксцентричный номер, но всё было спокойно, насколько вообще может быть спокойно в обществе Реборна. На следующий день я уже практически выкинул происшествие из головы, но не тут-то было.

Сначала мне показалось, что у меня уже от жары начались слуховые галлюцинации – я спокойно шёл в школу, изнывая от жары, но внезапно услышал позади себя какой-то грохот и лязг. Обернувшись, я совершенно охренел – это была Миура, вооружившаяся клюшкой, видимо, в качестве нагинаты[2], в доспехах для кендо поверх розового спортивного костюма и со шлемом, тоже розовым, в руках.

— Доброе утро, — провозгласило это неземное видение.

— Что ты такое? — не выдержал я, отчаянно борясь с нервным тиком. Интересно, такое поведение вообще нормально?

— Я Хару, которая не могла уснуть всю ночь, так как слишком много думала, — заявила девушка.

— Ты всегда так выряжаешься, когда не высыпаешься? — удивился я. Может быть, это какой-то местный обычай, а я не в курсе?

— Вовсе нет! Я же не дура! — раздражённо заявила она, хотя я в ответ посмотрел на неё несколько скептически. Человек, добровольно натянувший на себя всё это безобразие в такую жару, вызывает сомнения относительно его психического здоровья.

— Если Реборн на самом деле киллер, то я думаю, что тот, кому суждено стать настоящим мафиозным боссом, очень силён, Тсуна-сан, — продолжила она. Я окончательно офигел от всего происходящего – если она сейчас предложит подраться, чтобы испытать мою силу, то это будет уже плагиат.

— Если ты действительно сильный, я поверю Реборн-тяну, и больше не буду лезть в его жизнь, — сказала Миура, натягивая шлем. — Пожалуйста, сразись со мной!

Ну, неужели нельзя обойтись без этого пафоса, высокопарных фраз и бессмысленных жестов, подумал я, уворачиваясь от её ударов. Здесь все какие-то ненормальные, может быть, Хагакуре перечитали – «Исполнись решимости и действуй», мы же в Японии, наверное, это нормально.

Девушка махала клюшкой, я уклонялся, вот так весело мы прыгали по мосту через канал – я ждал, пока она успокоиться, а чего добивалась Миура – мне лично было не понятно. Наверное, так бы ещё долго продолжалось, если бы эту сцену не увидел Гокудера и, не став разбираться, кто именно нападает на его босса, метнулся ей наперерез, прикрывая меня собой, и швырнул в неё динамитом. Нет, мне было приятно, что кого-то настолько волнует моё благополучие, и в некоторых ситуациях действительно надо сначала стрелять, а потом думать, но что если девушка пострадала?

— Чёрт, она упала в воду! — перепугался я, увидев, что Хару, где-то потеряв свой шлем, оказалась в канале.

— Теперь вы в безопасности, — счастливо улыбнулся Гокудера, смотря на меня и совершенно игнорируя девушку. — Кто это вообще был?

Я перегнулся через ограждение и посмотрел вниз: кажется, её доспехи были слишком тяжёлые – она никак не могла выплыть, барахтаясь на одном месте.

— Спасите! — истошно закричала она, отплёвываясь и с трудом удерживаясь на плаву.

— Плохо дело, надо её вытащить, — сказал я, стягивая ботинки и рубашку. Немного поплавать в жару, иметь законные причины не явиться хотя бы на первые уроки, сделать доброе дело: три в одном. Интересно, Тсуна умеет плавать? Эта мысль заставила меня немного притормозить.

Гокудера издал какой-то скептический звук, разглядывая тонущую девушку, кажется, он считал, что она получила по заслугам, и привлекать его к спасательным работам было дольше, чем прыгнуть самому и будь что будет. Заметив, как я замялся, не решаясь перебраться через ограждение, Реборн решил все мои сомнения самым радикальным способом – просто взял и выстрелил в меня.

К этому совершенно невозможно привыкнуть, и к безжизненному холоду небытия, и к безумной силе, находящей выход в мир посредством твоего тела. Но, если пуля снимает внешние ограничения, то получается, что все мы жалкие калеки, вечно слепые, глухие и ничего не чувствующие. Вместе с Пламенем приходит невероятно чёткое осознание окружающего мира, не только собственные чувства сияют переливчатыми красками, но и эмоции окружающих – страх Хару, заинтересованность Реборна и зарождающаяся ревность Гокудеры.

— Я спасу Хару! — выкрикнул я, не в силах держать ни слова при себе, прыгнул в канал, подхватил её на руки, вздымая кучу брызг. — Держись за меня!

Но она то ли была слишком шокирована происходящим, то ли уже наглоталась воды, но мне пришлось плыть на спине, удерживая её голову над водой, потому что уцепиться мне за плечи у неё не получилось. Времени действия пули мне с лихвой хватило на то, чтобы вытащить её на берег, мне даже пришлось долго подпрыгивать, бегать туда-сюда, чтобы хоть как-то унять дикую жажду деятельности.

Кое-как отдышавшись и даже вытершись полотенцем, неизвестно откуда вытащенным Реборном, Миура бурно принялась меня благодарить, на что Гокудера ответил ей:

— Пресвятая Дева Мария! Ты хоть иногда думай, прежде чем что-то делать. Если что-то случится с Джудайме, я тебя с лица земли сотру.

Но, судя по тому, что Хару даже не покосилась в его сторону, его красноречие пропало втуне.

— «Я спасу Хару! Держись за меня!» Я думала, что такое можно услышать только в кино! — восторженно воскликнула она и посмотрела пристально, восторженно, что мне даже захотелось спрятаться. Почему-то пылающий преданностью Гокудера не вызывал у меня таких чувств, а простая девчонка заставила поёжиться. В отличие от него, она даже не сожалела о том, что сделала, ничуть не раскаивалась в своих предположениях и поступках. Как будто повернули рубильник, и гнев стал любовью.

— Ты меня смущаешь! — я попытался её утихомирить, но это всё равно, что пытаться высечь море – бессмысленно и бесполезно.

— Твой прыжок был прекрасен! — продолжила Миура, игнорируя любые попытки что-то сказать. — Моё сердце так стучит, кажется, я влюбилась в тебя, Тсуна-сан.

Честное слово, впервые в жизни, точнее, в обеих жизнях, я не рад такому признанию. Этот бешеный электровеник сведёт меня в могилу раньше, чем повзрослеет настолько, чтобы из наших отношений вышло что-то путное!

— Если моя память не изменяет мне со склерозом, тебе ведь Реборн нравился, — осторожно поинтересовался я.

— Теперь мне хочется, чтобы меня обнял ты, Тсуна-сан, — возразила она, бросаясь ко мне и размахивая полотенцем. За него, конечно, спасибо, но от обнимашек лучше бы воздержаться.

***

Несмотря на то, что начались летние каникулы, мне периодически приходилось ходить в школу – слишком уж долго Тсуна получал минимальные баллы. Даже неплохие итоговые оценки за семестровые тесты не смогли полностью исправить ситуацию. Японский язык, история и география не дотягивали до среднего уровня, приходилось заниматься дополнительно. Таких лохов в нашем классе было не много, я хорошо знал только Ямамото, с остальными даже знаком толком не был, то есть, Тсуна-то был, а вот я ни с кем не общался, кроме одного парня из команды по волейболу.

В такую хорошую погоду хотелось купаться, пить коктейли со льдом, любоваться на девушек в бикини и парней в обтягивающих плавках, но не судьба. Приходилось просиживать задницы в классе, заучивая кандзи и разбирая отрывки из классических произведений. Радовало только то, что сегодня к моему приходу мама обещала приготовить домашнее мороженое. Моя, та, которая осталась в прошлой жизни, иногда делала фруктовый лёд, интересно, какое мороженое будет готовить Нана?

Получив очередное домашнее задание: «не засчитаю, если допустите хоть малейшую ошибку» – осчастливила нас учительница, я с некоторым недоумением смотрел на свой листок.

«Так или этак —
Как ни поступишь, всегда
Попадёшь впросак.
Что же делать? Одно обретаешь,
А с другим расстаёшься, увы…»[3]

Очень уместные стихи, вот только, если я начну подробно разбирать эти строки применительно к собственной жизни, мне не только не видать приемлемых баллов по литературе, но и в психушку попасть могу.

— Слушай, Тсуна, — подошёл ко мне Ямамото. — Я совершенно ничего не понимаю в этом, может быть, позанимаемся вместе?

Он помахал передо мной листком со своими заданиями и улыбнулся, он всегда улыбался, но это почти никогда не соответствовало его настоящим чувствам – сейчас ему было грустно и одиноко. Во время учёбы он всегда мог пообщаться с одноклассниками, с товарищами по команде или пойти на свидание с какой-нибудь девчонкой, а сейчас большинство разъехались на отдых. Ямамото не любил оставаться в одиночестве, кроме как на стадионе, а всё время, которое он не посвящал тренировкам, ему были нужны люди рядом, иначе он начинал думать о чём-то очень неприятном.

Я совершенно не был против его компании и согласился, как-никак, одна голова хорошо, а две – лучше. Да и Гокудера должен зайти, он конечно, как и я, больше по точным наукам, но вдруг что подскажет? Получил же он как-то проходной балл? Или это только от того, что японский он знает "целиком", как я теперь итальянский, и не ошибся ни с одним кандзи?

Я привык, что родной язык не вызывает ни малейших проблем, наверное, это от того, что я всегда много читал и память у меня хорошая. Правил я никогда не учил, но писал грамотно, хотя учитель японского говорил нам, что его ученик-японец, изучающий русский, утверждает, что это самый сложный язык. Тсуна же предпочитал книгам видеоигры и его «словарный запас» оставлял желать лучшего.

Когда ребята пришли, мама как раз закончила с мороженным – это было что-то фруктовое, не совсем лёд, но близко к тому, мы с удовольствием съели и его, и суши, которые принёс Ямамото, и только после этого начали заниматься. Причём, начали с физики и математики, задания по которым притащил спортсмен, мотивировав это тем, что мы эти тесты сдали, а значит, можем ему помочь. Гокудера, конечно, снова начал возмущаться, но я смог его успокоить.

Несчастную литературу мы оставили на потом, как-то она не вызывала у нас воодушевления, не в том смысле, что мне не нравились стихи, скорее, мне не нравилось то, что нужно долго и нудно анализировать нечто настолько субъективное. Одни и те же строки могут вызывать у каждого совершенно различные чувства. А тут, понимаешь ли, нам ещё и своё что-нибудь сочинить надо. Мне вспоминался пассаж о «ветке клёккуры»[4], и я тяжко вздохнул. Такое учитель вряд ли оценит.

Кое-как написав разбор, стараясь избегать опасных тем, я посмотрел на Гокудеру, который что-то чиркал в тетради, прикрывшись учебником, и не смог побороться любопытство:

— Гокудера-кун, а что ты пишешь? Тебе же никакого задания не давали?

Он почему-то смутился и сказал, что сейчас закончит, дописал ещё одну строчку, тщательно закалякал все предыдущие варианты и протянул мне тетрадь.

«Где в целом мире
Тот уголок, что своим
Могу я назвать?
Где приют обрету в скитаньях,
Там и будет мой дом…»

Это было настолько удивительно, я никогда бы не подумал, что Гокудера – резкий, жёсткий – может писать стихи, я вдруг явственно увидел, насколько он ранимый, как он не уверен, как боится быть слабым. Всего в нескольких строчках было столько боли и надежды, что стало тяжело дышать. Ямамото было перегнулся через стол, посмотреть, что меня так удивило, но я быстро перевернул тетрадь стихами к столешнице, так что увидел он только какие-то безумные уравнения с предыдущей страницы.

— Это личное, — немного неуверенно сказал я ему, а потом повернулся к Гокудере. — Я попробую ответить.

Никогда прежде я не был серьёзен, сочиняя стихи, но тут слова сложились сами собой:

«Урагану приют небо даст,
Глоток чистого воздуха.
Ринешься в бой,
Только чтобы вернуться
Домой с победою»[5]

Я не был уверен, что мне удалось передать то, что я имел в виду, то, что ещё не произошло, что хотел бы предотвратить. Надеюсь, он поймёт, или хотя бы запомнит, чтобы понять потом.

Гокудера сложил листок со стихотворением и положил в нагрудный карман рубашки, выглядел он смущённым, но сосредоточенным, видимо, пытался разобраться, так ли он меня понял.

— Давайте всё-таки с этим закончим, — отвлёк нас Ямамото, потрясая своим листком с заданиями. — О весне и цветочках я порассуждал, о бренности жизни и тщетности бытия тоже. Осталось только написать стихи.

— За которые придётся отвечать перед учителем, — закончил я, поморщившись. — Тут нужно что-нибудь простое, банальное, чтобы легко было понять, что имелось в виду. Потому как если напишем что-то всерьёз, Томонори-сенсей нас со свету сживёт, разбирая «это» перед всем классом.

Тут дверь внезапно отворилась, и я увидел Хару с Реборном и огромным подносом в руках.

— Я слышала, вы воюете с домашними заданиями, — сказала она. — Поэтому решила немного разрядить обстановку.

Это было довольно мило, но есть что-то настолько горячее в такую жару было просто невыносимо, она сама чуть не падала в обмоток от поднимающегося над мисками пара. Уж лучше бы она взяла у Наны остатки мороженого. Я посмотрел на поднос несколько скептически, пытаясь понять, каким образом тепловой удар поможет разрядить обстановку, но Реборн недовольно заявил мне:

— Мафиозо должен хорошо относиться к женщинам, особенно, к тем, кто испытывает к нему какие-то чувства.

— Вообще-то, — справедливо заметил я. — Сначала ей нравился ты.

— А я к ней хорошо отношусь, — невозмутимо ответил он. Хару же, не видя энтузиазма с нашей стороны, поплелась со своим подносом обратно.

— А ты популярен, Тсуна, — заметил Ямамото. — Где ты познакомился с девчонкой из такой хорошей школы?

Я посмотрел на него с немым вопросом, не совсем понимая, что он имеет в виду.

— На ней форма школы Мидори, — сказал он, поняв, что я не в курсе. — Это одна из самых престижных женских школ, в неё очень сложно попасть.

— Выходит, Хару умная? — сказал я, вынашивал коварный план попросить её написать эти чёртовы стихи вместо нас.

— Эта чудачка-то? — скривился Гокудера, хотя ему, кажется, просто было неприятно знать, что эта девушка пришла ко мне вот так запросто, поскольку откровенно недолюбливал Хару после того случая на мосту.

Хару со своим подносом обнаружилась прямо за дверью, будто подслушивала. Когда же я попросил её помочь нам с заданием по литературе, она с радостью согласилась. Проверила наши сочинения, сказав, что написанное нами банально, но правильно, а вот со стихами возникли проблемы – у Хару они получались слишком уж женскими, сразу видно, что ни я, ни Ямамото такого бы не написали:

«Коли так суждено,
То лучше скажи мне прямо,
Что тебе не мила я.
Зачем же смотреть нам в стороны,
Как концам одного шнурка?»

Выдала она очередной свой шедевр к концу проведённого вместе часа. Я понял, что с этим надо что-то делать и, кажется, придётся писать самому, пусть даже о шуршащих по татами пятках, лишь бы хоть что-то. А тут ещё и Ламбо объявился, переключая внимание Миуры на себя.

— Если ты припёрлась только чтобы отвлекать нас, то проваливай! — не выдержал Гокудера, глядя, как она нянчится с ребёнком.

— Да ладно вам, это всего лишь задание для средней школы, — примирительно сказал Ямамото. — Давайте просто попросим кого-нибудь взрослого.

— О, я знаю одну взрослую, которая согласится нам помочь! — радостно заявила Хару. — Мы как-то ходили поесть оден. Она просто замечательная и любит готовить.

— Ну просто женщина-мечта, — недовольно проворчал Гокудера, и тут мы услышали, как Миура, дождавшись ответа на звонок, здоровается со своей собеседницей – «Привет, Бьянки-сан».

— Только не Бьянки! — воскликнул Гокудера, пытаясь отобрать у Хару мобильник. Чёрт, а ведь мы были уверены, что она куда-то уехала «на каникулы», как она сама сказала, она ещё говорила, что из-за того, что в Японии учебный год начинается не в сентябре у неё куча времени, чтобы попутешествовать, прежде чем в марте поступить в университет. Но, судя по тому, что звонок в дверь раздался почти сразу же после того, как Хару закончила разговор, она была где-то неподалёку.

Гокудера понёсся вниз, перепрыгивая через три ступеньки, чтобы успеть захлопнуты перед ней дверь. Запереть-то он её успел, но тут же сполз на пол, держась за живот, видимо, всё же успел увидеть свою сестру. Потом Бьянки расплавила замок какими-то пирожками, потом я вместе с Ямамото тащил Гокудеру на верх, уложил на свою кровать, и уселся рядом, загораживая ему Бьянки. С этим надо было что-то делать, например, уговорить девушку носить мотоциклетные очки, которые она часто надевала при езде на велосипеде.

Услышав, что нам нужно сочинить стихи, Бьянки с готовностью предложила свой вариант:

«Я знаю: придёт
Сегодня ко мне любимый.
Не зря ведь в углу
Плетёт свою паутину
Паучок — маленький крабик»[6]

Ямамото хихикнул и заметил, что хоть в этих строчках и нет отсылки на пол автора, но ему нравятся только девушки, так что жаль, но и эти стихи не подходят. Я решил не вызывать лишних вопросов и тоже отказался. Хару предложила позвонить своему отцу, если уж нам так нужны «мужские» стихи, все радостно согласились и принялись ждать. Но в итоге оказалось, что хоть профессор математики и может долго и с удовольствием цитировать стихи, но не способен сочинить что-то сам и покаялся в том, что на уроках литературы получал довольно низкие баллы.

Реборн уже улёгся спать, Бьянки отправилась в душ, а мы всё не могли сдвинуться с мёртвой точки, в итоге я откапал какой-то старинный сборник и мы взяли первые попавшиеся стихи, лишь совсем чуть-чуть переиначив их. И, что самое интересное, это вполне прокатило, так что теперь мы были совершенно свободны до сентября.

***

Летние каникулы выдались насыщенными – тренировки с Реборном, занятия с Бьянки, когда она появлялась у нас, долгие прогулки и разговоры с Гокудерой, а утренние пробежки я приноровился делать вместе с Ямамото. Я купил себе хорошую гарнитуру, чтобы музыка в наушниках не мешала услышать телефонный звонок, закачал на телефон кучу музыки, в основном японской и англоязычной, и заказал себе по интернету ещё несколько книг. Ужасно хотелось куда-нибудь к морю, но даже заикаться об этом было бессмысленно.

К нам стала часто заходить Хару, она с радостью играла с Ламбо, рассказывала что-то смешное и показывала костюмы, приготовленные ей для различных мероприятий. Они все были немного нелепые, но очень качественно сделанные. Ещё она часто говорила, что мы понравились её отцу, что было тому виной – тетрадь Гокудеры с уравнениями университетского уровня, оставленная на столе, или сам факт того, что у дочери наконец-то появились друзья, неизвестно. К августу я даже привык к её кипучей энергии, чем-то она даже напоминала мне сестрицу, но всё же не могла заменить её мне.

Почти каждую ночь, закрывая глаза, я оказывался в Хранилище, изучал детство Тсуны, как будто специально срежисированное так, чтобы из него вырос ни в чём не уверенный неудачник. Пересматривал свои самые ранние воспоминания, давно сгладившиеся из моей памяти, поражаясь разнице – мы оба росли без отцов, но результат получился чуть ли не диаметрально противоположный. Я полностью изучил книгу из Архива, снова попытался добыть оттуда ещё что-нибудь, но опять наткнулся на барьер и услышал чей-то голос у себя в голове: «Ещё не время». Наверное, он был прав, даже то, что я уже знал, я пока не мог не то что применить на практике, но и осознать до конца.

Вдобавок, приключилось ещё одно занятное происшествие: Реборн опять повздорил с Ламбо и тот сбежал. Причём не просто, а ухитрился попасть к кому-то домой, провести там полдня и забыть у них очередную посылку с тестовыми образцами оружия, полученными им из Италии. Рыжий мальчишка пытался их вернуть, но сначала он наткнулся на загоравшую в саду Бьянки. Вид девушки в одном купальнике произвёл на него такое сильное впечатление, что когда Реборн поинтересовался, не собирается ли он их убить, тот застыл в ступоре.

Зато активизировался Ламбо – увидев Реборна, он начал кричать что-то не адекватное, и запустил в моего репетитора своей излюбленной розовой гранатой. Вообще, шикарная маскировка – никому и в голову не придёт, что настоящее оружие может быть такого цвета. Реборн же превратил Леона в бейсбольную биту, отбил гранату, и она весело полыхнула в небе. Бедный парень прямо окосел от такого приёма, и поспешил удалиться.

Я попытался было утихомирить этих драчунов, но мои заявления о том, что они все ведут себя подозрительно, кажется, ни на кого не действовали, в довершении всего расстроенный Ламбо пальнул в себя из базуки. Недавно Реборн осчастливил меня известием, что весь свой арсенал и Ламбо, и Гокудера прячут в особой одежде, карманы которой внутри гораздо больше, чем снаружи, вдобавок, то, что в них находится, не распознавалось ни металлодетектором, ни при обыске. Такая одежда была дорога, но просто жизненно необходима людям такой профессии.

Когда же развеялись клубы дыма, изумлённому очкарику предстал взрослый Ламбо в юката и хаори, которого, судя по его виду, выдернуло прямо с горячих источников. Несмотря на то, что я уже говорил Бьянки, что взрослый Ламбо это не Ромео, все мои заверения в очередной раз оказались бесполезны. Более того, вид почти голой девушки с пистолетом-автоматом почему-то не всем кажется адекватным. Тем более, как заметил Реборн, стреляет она плохо и куда попадёт – никому не известно. Они вдоволь набегались по району, подарив моим соседям и случайным прохожим, почти пять минут незабываемого зрелища, и, заметьте, совершенно бесплатно.

Но больше всего, как я думаю, парня шокировал мой собственный труп – репетитор решил выстрелить в меня, чтобы я навёл порядок. Пришлось ловить Бьянки и любоваться на обморочного парня, поскольку моё «воскресение из мёртвых» его окончательно доконало. Надеюсь, ему не будут сниться кошмары?

И всё же тот факт, что ящик с боеприпасами остался у него, меня несколько нервировал. Было в этом парне что-то знакомое, но я никак не мог вспомнить, что именно, только к концу каникул я сообразил, что это и был Ирее Шоичи, но так и не решил, стоит ли вмешиваться в происходящее, или пусть идёт как есть. Ведь в своём желании изменить будущее этот парень создаст всем, и себе в том числе, весьма занятный геморрой.

***

Реборн запрыгнул на письменный стол, покосился на заснувшего сидя ученика, насмешливо хмыкнул и вытащил из-под его щеки книгу. Тсуна не любил конспекты, не делал записей, но всё же оставлял улики – он читал книги с карандашом в руках, подчёркивал отдельные слова, фразы, предложения, а порой и целые абзацы, делал пометки на полях.

«Главарь мафии считает себя законодателем, пекущимся о благе своего народа, и гордится тем, что избирает достойнейших молодых людей и продвигает их по иерархической лестнице с усердием наставника послушников в каком-нибудь религиозном ордене. В своих собственных глазах он – честный человек, никогда не обкрадывающий общество, однако он не находит ничего зазорного в том, чтобы использовать имеющуюся у него власть над людьми в целях личного обогащения.
....
У него всегда в запасе оправдания для любого своего поступка.
...
...
И мафиозная честь ставит себя выше обычных человеческих уз верности»

Реборн с интересом посмотрел на обложку: «Достопочтенное общество. Очерки о сицилийской мафии»[7], посмотрел на другие разбросанные по столу книги и уселся на край стола. Тсуна был странным, и его выбор литературы только подтверждал его предыдущие выводы. Когда Девятый попросил его заняться наследником, первое, что потребовал Реборн, это досье на будущего ученика, прочитал, ужаснулся, и чуть было не отказался от предложенной работы, только личная просьба дона Тимотео заставила его согласиться.

На первый взгляд, Савада был обычным ребёнком, возможно, слишком зажатым, слишком привыкшим к постоянным неудачам, но обычным. Он боялся смерти, стеснялся признаться в любви однокласснице, был довольно ленив и неуклюж. Но иногда он смотрел на своего репетитора так, будто видел не его обезображенное проклятием тело, а того, прежнего Реборна, лучшего киллера. Он не задумываясь отличал любую еду, приготовленную Бьянки, даже если испечённые ей пирожки лежали вперемешку с выпечкой Наны. Никогда прежде Реборн не видел знаменитую гипер-интуицию боссов Вонголы так близко и так буднично.

Он не только чувствовал свою ответственность за Гокудеру и Ямамото, но и вёл себя соответственно. Он громогласно заявлял, что не хочет быть боссом мафиозной семьи, но всего через несколько дней после появления репетитора начал тренироваться. Он стал уделять внимание учёбе, и его оценки тут же улучшились, в два, в три, в четыре раза! Конечно, он не стал отличником в мгновение ока, но это уже не казалось нереальным.

Савада Тсунаёши был непредсказуем, никто, кроме него, не мог бы сказать, что именно творится у него в голове. Зачем он продолжает притворяться? Изменился ли он сейчас, приняв уготованную ему судьбу, или же всегда был таким? Реборну это всё было почти не интересно, для него никогда не были важны слова, только поступки. А поступки его ученика говорят лишь о том, что он станет хорошим боссом. Возможно – одним из лучших в истории клана.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------
[1] Ятáй (яп. 屋台 (букв. «дом на тележке» или «торговля на тележке») – небольшая портативная или полустационарная торговая точка (ларек) в Японии, как правило, продовольственная, хотя тот же термин в самой Японии применяется для портативных стендов для продажи сувенирной продукции и ритуальных колесниц с мини-часовнями на массовых праздниках, а также мобильных пищевых торговых точек в других странах, вплоть до квасных бочек в странах экс-СССР и Восточной Европы.
Оден (яп. おでん, 御田 – японское «зимнее» блюдо, состоящее, как правило, из нескольких компонентов, таких как варёные яйца, дайкон, конъяку, морские водоросли, рыбные котлеты, тушённое в бульоне даси и заправленное соей. В Японии одэн часто можно купить на уличных телегах ятай, торгующих едой.
[2] Нагина́та (なぎなた, 長刀 или 薙刀, дословный перевод — «длинный меч») — японское холодное оружие с длинной рукоятью овального сечения (именно рукоятью, а не древком, как может показаться на первый взгляд) и изогнутым односторонним клинком.
[3] Все стихи, кроме оговорённых отдельно, взяты из Гендзи-моногатари
[4] «Весной ветка сакуры,
Осенью – клёккуры.
Одни и те же чувства
В душе моей
Встрепенулись»

Нечто, коллективного сочинения (были и другие варианты), что самое занятное – все «авторы» были совершенно трезвы. Речь шла о ветке клёна, потрясающе смотревшейся на фоне заказного неба. Дело было после окончания семинара по боевым искусствам, сочинили, пока ждали товарищей из дружественного додзё. Основополагающая идея принадлежит нашему сенсею.
[5] Корявые потуги автора.
[6] Паук, плетущий в углу паутину, — знак близкой встречи с возлюбленным.
[7] Реально существующая книга, автор Норман Льюис. Выше – дословная цитата из неё.

Глава 5, Глава 6, Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13, Глава 14, Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20

@темы: 2759, слеш/яой, твАрьчество, фанфики, нюхать брокколи!, настоящая мафия(тм), рипорно (KHR!)

---

пейсатель буков руками

Такими темпами, я наконец-то познаю дзен...
Когда в одном документе почти 40 тысяч слов, а уже пишется к нему сиквел, в котором уже > 20 тысяч...
И в обоих случаях "стрижка только начата..."
С этим надо что-то делать, да...
Оно пожирает мой мозг

В довершение всего, персонажи надомной издеваются(

Меня мучает не Джотто, которому всё не терпится, не Джи, обуреваемый жаждой деятельности, а вполне себе интеллигентный Накл. Он приходит ко мне с требником, садится рядом, и начинает рассказывать как было дело, чуть ли не с сотворения времён. Про Пламя, про Джотто, про дьявола и искушение...

@темы: жизнь моя - жестянка, а ну её в болото, нюхать брокколи!, я шизею в этом зоопарке!, рипорно (KHR!)

---

Настоящая мафия(тм) Глава 3

00.0 и 00.1, Глава 1, Глава 2

Глава 3. Интоксикация

Жизнь и смерть, есть понятия сугубо субъективные, размышлял я, отмокая в ванной, дабы хоть немного расслабить перетруждённые мышцы. И дело даже не в том, что «Аннушка уже пролила масло» и тому подобных вещах, а в том, что каждый и то, и другое воспринимает по-своему. Для Реборна убить кого-нибудь – вопрос профессионализма, хотя всё равно, при таком подходе он, наоборот, без оплаты даже почесаться лениться должен, а не палить во всех подряд. Гокудера-кун проходит по тому же ведомству – для него убить кого-то совершенно естественно, ему за это деньги платят и всё такое. Вдобавок, если я правильно помню, он чуть ли не на улице жил, так что и ради сохранности собственной шкуры пришлось понаделать немало лишних дырок в чужих. Но вот каким боком в эту весёлую компанию затесался Ямамото? Слишком уж легко он воспринимает смерть вообще, причём откровенно наплевав на то, своя смерть или чужая. Должны же быть причины для такого поведения! То он с крыши сигануть норовит, то радуется возможности побегать наперегонки с пулями, и что бы он там из себя ни строил, прекрасно же всё осознаёт.

А есть и ещё одна проблема. Я мог ещё понять Реборна в качестве киллера, в конце концов, он ведь не просто ребёнок, а один из Аркобалено, правда, никакой существенной информации о них мне получить не удалось, но время пока терпит. Но Ламбо! Он действительно был просто пятилетним ребёнком, у которого вместо игрушек настоящее, черти бы его драли, оружие! Более того, я совершенно не понимал, каким образом его занесло в Японию, а мои попытки это выяснить наткнулись на глухую стену непонимания. Ответы в духе "А теперь какая разница?" и "Просто смирись с этим" меня не устраивали ни под каким видом.

Зато моя-чужая мама была рада появлению ещё одного постояльца просто до потери пульса. Кажется, она всегда хотела много детей, но её муж, точнее его постоянное отсутствие, не мог ей этого обеспечить. Ну, хоть кто-то доволен, и то хлеб.

За прошедший месяц я почти привык ко всему происходящему, хотя у меня ещё оставались проблемы с самоидентификацией, я решил, что стоит действительно подружиться с окружающими людьми, и даже старался называть Нану мамой, без мысленного добавления "чужая", но это пока ещё получалось через раз. Я чувствовал, что становлюсь частью этого мира, воспринимаю происходящее всерьёз, привязываюсь к людям, и это было правильно. Потому как, если бы я воспринимал Саваду Тсунаёши как персонажа компьютерной игры, которого мне надо "прокачать", то это могло бы обернуться серьёзными проблемами, возможно даже, несовместимыми с жизнью.

Пока у меня был доступ только к одной книге из "Архива", той самой, которую я вытащил из коробки ещё в присутствии Савады, но информация, содержавшаяся в ней, пусть и была невероятно ценной, мне была бесполезна – пока моё тело совершенно не годилось для таких перегрузок.

Реборн же всерьёз принялся за моё обучение, оставив школьные предметы на нашей с Гокудерой-куном совести, он без всякой жалости гонял меня по утрам, а недавно добавил к уже ставшей привычной пробежке ещё и вечерние тренировки, уже не столько на выносливость, сколько на формирование мышечного каркаса. Результаты, конечно, были не велики, но некоторые, пока едва заметные, сдвиги уже наметились, и «тестирование» Ямамото это показало.

Я тяжело вздохнул и вылез из начавшей остывать воды, сожалея о том, что теперь ванну мыть надо, а я буквально засыпаю на ходу. Ну да ничего, это, пожалуй, наименьшая из моих проблем, гораздо хуже то, что я не знаю, чего ждать дальше: скоро месяц, как я здесь, а события развиваются со скоростью престарелой улитки. Для меня это хорошо – успею хоть как-то подготовиться, с другой же, я понятия не имею, так ли оно было в оригинале. Впрочем, ломать себе этим голову бессмысленно и бесполезно, ничего путного я сейчас всё равно не рожу.

Я с трудом подавил зевок – вчера весь вечер я читал наконец-то полученные книги, пытаясь разобраться в некоторых аспектах этого мира, потом всю ночь сидел в Хранилище, но всё-таки перенастроил свой "автопилот", заменив некоторые рефлексы Савады своими, а потом всё утро бегал по городу с Реборном на плечах. Теперь я снова хотел спать, несмотря на то, что мне всё же удалось мирно подремать первые два-три урока. Я вполне мог себе позволить проспать физику и математику, да и английский я кое-как, но сдам за уровень средней школы.

Гокудера, долго и многословно извинившись, ушёл сегодня гораздо раньше обычного, чтобы встретиться с хозяйкой квартиры, которую он снимал. Жаль, я уже привык к нашим посиделкам, и, хотя скрывать знания порой довольно тяжело, с Гокудерой всегда интересно поговорить, даже разницы в возрасте практически не чувствуется. Поэтому никаких отмаз, почему я не хочу идти в магазин у меня не было. Солнце палило нещадно, я подумал было, что стоило купить не только пакет муки, но и большую бутылку минералки – по такой погоде вода никак не может быть лишней, как услышал звон приближающегося велосипеда.

Она зачем-то остановилась рядом со мной – весьма привлекательная европейка, на четыре-пять лет старше теперешнего меня – бросила мне банку газировки и поехала дальше. Я застыл в некотором ступоре, осмотрел подозрительную банку со всех сторон, а потом всё же швырнул её в урну – мало ли что. Тем более что в газировке куча сахара и прочей гадости, чертовски вредно для здоровья.

Это происшествие показалось мне настолько подозрительным, что придя домой, я решил рассказать об этом Реборну. Нет, ну сами подумайте, кто станет просто так раздавать воду на улице, тем более, выбирать для этого самый тихий и безлюдный переулок? Наверняка с этой штукой было что-то не то. Хотя, с той же вероятностью у меня просто разыгралась мания преследования, любовно пестуемая моим репетитором.

— Бьянки в городе, — объявил Реборн, как только я вошёл в комнату.

— Бьянки – это кто, — с подозрением спросил я, не желая демонстрировать некоторую осведомлённость в этом вопросе.

— Моя бывшая напарница.

Подобное заявление меня несколько шокировало, хотя с другой стороны, чему удивляться? Я не так уж много знаю о Реборне – он киллер и он учил моего "коллегу", Дино, кажется? Вполне возможно, что есть ещё целая куча вещей, которыми он когда-либо мог заниматься. Мои размышления внезапно прервал звонок в дверь, а поскольку мама, отправив меня за мукой, сама тоже куда-то смылась, открывать пришлось мне.

— Доставка пиццы, — прозвучал из-за двери красивый женский голос.

— Да мы, вроде как ничего не заказывали, — ответил я, открывая дверь.

На пороге стояла всё та же девушка, что швырялась газировкой, но сейчас она была в форменном кепи какой-то пиццерии и держала в руках большую квадратную коробку. В такие действительно упаковывают пиццу, да, но насчёт конкретно этой у меня были сомнения, ибо в совпадения я не верю.

— Спасибо за заказ, — буквально пропела он. — Пицца Вонгола – с молю...

Я не дал ей договорить и захлопнул дверь. В такие совпадения я тем более не верю, хоть режьте.

За дверью послышались сдавленные ругательства, видимо, захлопывая дверь, я выбил у неё из рук коробку, чем наша гостья была явно недовольна.

Реборн же при всём этом цирке ухитрялся хранить абсолютную невозмутимость, он чинно прошествовал мимо меня и открыл дверь.

— Чаос, Бьянки, — спокойно поздоровался он. Что ж, мне стоило догадаться, хотя про сестру Гокудеры я знал прискорбно мало: Ядовитый Скорпион специализируется, что совсем не удивительно, на отравлении окружающих. Так что стоит похвалить себя за предусмотрительность – сегодня я дважды избежал покушения.

— Только у такого психа, как ты, Реборн, — искренне сказал я. — Может быть такая же ненормальная подруга.

— О, это так мило, — зарделась девушка, умильно сложив ладошки и прижав их к щеке. — Десятый Вонгола считает, что мы хорошая пара!

— Могла бы и заранее предупредить, что ты приедешь, — заметил мой репетитор, совершенно не обращая внимания на этот спектакль.

— Я приехала забрать тебя, Реборн! — патетически выдохнула она, снимая явно надоевшую ей кепку. — Давай выполним какую-нибудь важную миссию вместе. Спокойной место тебе совершенно не подходит – твоё место в мире, где полно захватывающих дух опасностей.

— Ещё одна адреналиновая маньячка, — пробормотал я. — Опасностей ей не хватает, да где она здесь «спокойное место» нашла?

— Я же говорил, Бьянки, моё задание – вырастить Тсуну, так что я сейчас занят, — чуть ли не по слогам объяснил ей Реборн.

— Бедный Реборн, — Бьянки уже вовсю утирала слёз. — Если Вонгола не умрёт из-за несчастного случая, ты не сможешь вернуться.

Я в который раз задался вопросом, почему у населения этого мира такая потрясающая логика! Или же это в моём родном мире что-то не так? Пока я размышлял на отвлечённые темы, Бьянки закончила своё сольное выступление в жанре «любовная драма»:

— Я пока пойду домой, когда Вонгола будет уби… то есть, когда он умрёт, я вернусь, чтобы забрать тебя.

— Да что ты такое несёшь?! — не выдержал я, но дверь за ней уже захлопнулась. — Что вообще с этой девчонкой?

— Она наёмник по прозвищу "Ядовитый Скорпион", — подтвердил правильность моих воспоминаний Реборн. — Её особое умение – травить людей её ядовитой кухней.

— Вы оба чокнутые, — заключил я. — Откуда вы только взялись на мою голову?

Перспектива быть отравленным меня не радовала, а ведь я только вчера размышлял о медленном «развитии сюжета», и вот нате, распишитесь.

— Но, похоже, ты ей нравишься… — заметил я, чтобы как-то заполнить паузу.

— Бьянки влюблена в меня, мы даже немного встречались, — подтвердил репетитор.

— Встречались? — удивился я. — Но с физической точки зрения это несколько... эээ… неудобно...

— Да, она была моей четвёртой любовницей, — довольно объявил Реборн.

Мне, чтобы не выпадать из роли, пришлось усомниться:

— Ты хоть знаешь, что это значит?

Реборн же в ответ только многозначительно хмыкнул.

— Ладно, как бы там ни было, мне не нравится то, что она решила меня убить, — сказал я с некоторым содроганием. — К тому же, мне кажется, что это твоя очередная проверка.

Реборн только хмыкнул и прикрыл глаза полями шляпы:

— Все люди смертны… но ты можешь считать, что прошёл одно испытание.

Я тяжко вздохнул, понимая, что в этой жизни мне явно не удастся расслабиться, а значение слова «покой» можно забыть.

— Тогда уж два, — поплёлся на кухню, убирать покупки в шкафчик. — Была ещё банка газировки, там, на улице, но я её выкинул. А теперь узнал девушку, такое совпадение показалось мне подозрительным…

— Что ж, приемлемо, — снизошёл до комментария Реборн. — Но это не значит, что ты перестал быть Бесполезным.

Я состроил гримасу, пользуясь тем, что он меня всё равно не видит за дверцей шкафчика. Оригинальный способ похвалить, нечего сказать.

Следующий день определённо не задался с самого утра – я пытался вспомнить, что именно предпримет Бьянки, но никак не мог, а от того был напряжён и нервничал. Вдобавок, по дороге в школу меня догнала Сасагава и принялась щебетать о каких-то милых глупостях. Я чувствовал себя виноватым перед ней за недавний случай с револьвером, а потому старался быть вежливым с ней, тем более что у них с Ларой наконец-то нашлось существенное отличие – Сасагава, оказывается, любит готовить. В отличие от вечно сидящей на диете Лары, способной питаться только салатиками, она всю дорогу трещала о том, что сегодня на уроке домоводства они будут готовить рисовые шарики, а на следующей неделе – карри…

Когда мы сворачивали к школе, я был близок к тому, чтобы попросить её говорить со мной только о кулинарии – так воспринимать девушку именно как Сасагаву Кёко, а не реинкарнацию Лары было гораздо проще. Возможно, я действительно ляпнул бы что-то подобное, если бы нас не догнала знакомая велосипедистка, проведшая повторную бомбардировку газировкой. Не понимаю, какой смысл всё время втягивать Сасагаву в разборки, которые её ни коим образом не касаются? Или это чтобы меня проняло до основания? Так Реборн уже в курсе, что Сасагава мне совершенно не интересна.

Зашвырнув банки в урну, я отвлёк одноклассницу заявлением, что с удовольствием попробую её стряпню. Девушка тут же забыла про странную встречу и обнадёжила меня тем, что «будет стараться». Вот и славно, пусть женщины женскими делами занимаются и не задают лишних вопросов.

После же урока, как раз в обеденный перерыв, девчонки притащили в класс свою стряпню, чем несказанно обрадовали мужскую половину класса, но мне почему-то было не по себе, как тогда, когда Реборн затеял Русскую рулетку или тестирование для Ямамото. Оглядываясь назад, что-то такое я почувствовал и когда говорил с Ямамото за день до его прыжка с крыши. Колючая проволока, медленно, но неотвратимо стягивает грудь, мешая дышать, предчувствие надвигающейся беды, но что же должно случиться?

— Какое странное мероприятие, — буркнул Гокудера, неприязненно косясь на целую стайку девчонок, пытающихся строить ему глазки.

— Тсуна, ты уже решил, чьи попробуешь? — подмигнул мне Ямамото. — Я, пожалуй, возьму шарики Катаоки, у неё такие глаза...

Но я их почти не слушал, пытаясь понять, что же именно должно пойти не так.

— Тсуна-кун, — солнечно улыбнулась Сасагава, пробравшись ко мне через толпу. — Ты вроде бы хотел попробовать?

Рисовые шарики на её тарелке выглядели действительно аппетитно, но от одного взгляда на них, "колючая проволока" сдавила меня с новой силой. Я почему-то посмотрел в сторону дверного проёма и успел заметить длинные рыжевато-русые волосы Бьянки – вот оно что, она подменила тарелку!

— Это так мило, — хлопнул меня по плечу Ямамото, от чего я непроизвольно шагнул вперёд. Ситуация была неприятная, если бы просто не есть, ну обидится Сасагава, и хрен с ней, переживу, но ведь тогда кто-нибудь другой слопает эту отраву!

— Или тебе не нравится лосось? — огорчилась девушка, не видя никакого энтузиазма с моей стороны. — Жаль, что ты не сказал заранее, какие шарики тебе нравятся больше...

— Эм, нет, но...

— Если вам не нравится, то можно я возьму? — спросил Гокудера, отрезая мне всякий путь к отступлению.

— Тогда и я один возьму, если не возражаешь, — присоединился к нему Ямамото. Ну что за подстава! Именно те, за кого я чувствую ответственность, сами лезут чёрте куда.

— Да, конечно, — поспешно согласилась Сасагава, смотря на меня с некоторой обидой.

— Подождите, — несколько громче, чем хотел, сказал я. Гокудера дисциплинированно положил шарик на место, Ямамото просто закрыл рот и странно на меня посмотрел. — Если съедите это, то умрёте!

Я отобрал еду у ничего не понимающего Ямамото, забрал тарелку у Сасагавы и уже начал судорожно придумывать объяснения своему поведению, как почувствовал страшный удар в живот, от которого меня согнуло пополам. Если бы не Гокудера, успевший подхватить меня, я бы не устоял на ногах. Кое-как разогнувшись, я заметил знакомый блеск оптического прицела в окне здания напротив. Ну что ж, надеюсь, я всё правильно понял.

Я постарался улыбнуться как можно искренне и откусил половину от одного из шариков, вкуса я не чувствовал совсем, но не факт, что это хороший признак.

— Ты чудесно готовишь, Кёко-тян, — выдавил из себя я и принялся за следующий. Сияющие от счастья глаза девушки не предвещали мне ничего хорошего.

То, что Гокудера не спросил меня о причинах столь странного поведения ни тогда, ни позж,е ещё было как-то объяснимо – видимо, и в этом мире в мафии было не принято задавать лишних вопросов. Но и Ямамото спокойно пошёл к Катаоки, весь обед нахваливал её кулинарные таланты и после школы куда-то с ней свалил.

Вечером мы с Гокудерой страдали над сочинениями по литературе – оба кое-как добрали нужный объём только за счёт повторений и переливания из пустого в порожнее, а потом мы ещё хорошо посидели на кухне, пили чай с пирожками. И снова я не только не услышал вопросов, но и не смог заметить ни одного удивлённого взгляда. Когда же он ушёл, я всё-таки поинтересовался у Реборна, какой такой гадостью он выстрелил в меня на этот раз.

— Я же уже говорил, что свойства Пули меняются в зависимости от места попадания, — чуть поморщился репетитор, показывая насколько он плохого мнения о моей невнимательности. — Пуля, попавшая в пупок – Пуля Железного Желудка. Думаешь, ты первый мафиози, которого хотели отравить? Но ты защитил своих подчинённых, это достойно босса.


В субботу я планировал пойти купить пару книг по психологии, поскольку меня не оставляли сомнения, что здешняя логика сильно отличается от привычной мне, но уже с самого утра стояла невыносимая жара, из-за которой я трусливо сбежал обратно в объятия кондиционера. Дома я наткнулся на спящего прямо на полу Ламбо, и мне пришлось тащить его в кресло в гостиной, чего он, кажется, не заметил. Мама опять убежала к кому-то из своих многочисленных подруг, оставив этот сумасшедший дом на моё попечение, что меня совершенно не радовало. Прихватив из холодильника бутылку минералки, я поплёлся в свою комнату, думая, чем бы сегодня заняться. Уроки были сделаны, до вечерней тренировки ещё куча времени, а видеоигры, которые имелись в наличии у Тсуны, уже успели мне надоесть.

— Чаос, — третий раз за день поприветствовал меня Реборн, что бы там ни значило его восклицание на самом деле, мне оно никогда не предвещало ничего хорошего.

— О, я смотрю, ты тут во всю наслаждаешься японским летом.... — заметил я – Реборн в кои-то веке сменил свой костюм и шляпу на лёгкую юкату. Он сидел посреди нашей комнаты, обмахивался веером и ел собу, хотелось бы мне знать, где он её взял. Рядом, где-то между моими учебниками и его арсеналом, курились какие-то благовония, а его не менее чем он чокнутая домашняя зверушка приняла форму колокольчика. Вы когда-нибудь видели зелёный колокольчик с глазами? Не просто нарисованными, а вполне себе настоящими глазами. Оно даже моргало! Если не видели, то вы не в состоянии понять всю бурю испытываемых мною эмоций. Только этим можно объяснить тот факт, что Бьянки я заметил не сразу.

— Я и для тебя приготовила, — сказала девушка, протягивая мне миску.

Я с подозрением покосился на предложенную мне еду и снова почувствовал колючую проволоку, стиснувшую грудь.

— Нет, спасибо, я жить хочу, — поспешно оказался я.

— Я ещё вчера хотела спросить, — Бьянки убрала свою отраву куда-то в сторону и уселась рядом с Реборном. — Как ты догадался, что я подменила тарелку той девчонки?

— Я увидел, что оно отравлено, — я как можно безразличнее пожал плечами. Помнится, на всех артах, которые я видел, еда, приготовленная Бьянки, была фиолетовой с какими-то личинками и прочей мерзостью. Что это – художественная гипербола, или факт из другого мира? Как бы там ни было, я могу отличить её отраву, и этого вполне достаточно.

— А ты интересный… — заметила девушка.

— Теперь Бьянки тоже будет жить здесь, — как всегда безапелляционно заявил Реборн. Лично мне вот было интересно, почему это все, кому не лень, селятся у нас дома, а Гокудера снимает квартиру? Возможно, в этом есть какой-то смысл, а возможно, я просто слишком много думаю не о том.

— С чего это вдруг? — решил я поинтересоваться, не то чтобы я сильно рассчитывал на ответ, но мало ли…

— Я здесь из-за любви, — патетично воскликнула девушка.

— Это из-за работы, — одновременно с ней сказал Реборн. Воистину, прекрасное взаимопонимание. — Она будет учить тебя экономике, культуре и тому подобному.

— Как будто мне мало тренировок с тобой, — буркнул я, хотя, на самом деле был вполне доволен – возможно, это хороший шанс разобраться в том, чем мне когда-нибудь придётся заниматься.

— Ничего-ничего, — успокоил меня репетитор. — Ты же будущий босс Семьи Вонгола, ты должен быть хорошо образован.

И начался ад – эти двое действительно хорошо работали вместе, и за какой-то час вывалили на мою несчастную голову целую массу информации, о территориях, бизнесе, ритуалах, обычаях, структуре управления, причём половину из этой информации Бьянки выдавала со скоростью пулемёта на итальянском языке, и, что-то мне подсказывало, что на сицилийском диалекте. Ощущение было такое, будто мне вскрыли черепную коробку и сунули туда миксер.

В итоге, я всё же добился того, чтобы уроки шли только на японском до тех пор, пока Реборн не достанет какую-то хитрую начинку для Языковой Пули, с помощью которой я смогу выучить язык. Стоило мне заикнуться о том, что неплохо бы и английский так выучить, чтобы не надо было страдать на уроках, как получил весьма тяжёлый подзатыльник и наставление о том, что изучение иностранных языков полезно для развития памяти и интеллекта, которых мне весьма не хватает. В некотором роде, он как всегда был прав, но всё равно обидно.

К счастью, пытка была прекращена звонком в дверь и привычным уже воплем «Джудайме!», раздавшемся с порога. Гокудера-кун был как нельзя более вовремя, более того, он приволок арбуз, явно в качестве некой компенсации за то, что постоянно у меня обедает. Я уже планировал, как мы хорошо сядем, слопаем этот арбуз и, хотя бы на это время, меня прекратят пичкать «невероятно полезной» информацией. Честное слово, сопромат и то проще воспринимался! Как я ухитрился забыть о реакции Гокудеры на собственную сестру, науке не известно, видимо, я действительно страдаю проблемами с памятью.

Потому что, увидев спускающуюся со второго этажа Бьянки, Гокудера уронил и арбуз, на который у меня, между прочим, были планы, и сигарету изо рта, к счастью, ещё не зажжённую. Реакция у меня стала гораздо лучше, спасибо издевательствам Реборна, которые он зовёт тренировками, и постоянному ощущению жизни на пороховой бочке, поэтому арбуз я успел спасти, но о совместных посиделках можно было забыть.

Гокудеру натуральным образом скрючило, он буквально позеленел, и вылетел из дома, поспешно извинившись перед замершим в ступоре мной.

— Вечно с Хаято так, — немного задумчиво пробормотала Бьянки, зябко обхватив себя руками. — Такой странный мальчик…

— Так вы родственники? — спросил я, изображая удивление.

— Да, — ответил почему-то Реборн. — У них один отец, но разные матери.

Это, конечно, было весьма интересно, но состояние Гокудеры волновало меня гораздо больше, чем история его семьи. И мне пришлось потратить довольно много времени, чтобы найти его.

Он стоял чуть ли не в обнимку с каким-то деревом, видимо, чтобы удержаться на ногах, и даже не сразу услышал, как я его зову.

— Простите, что так получилось, — глухо проговорил он. — Просто я на неё всегда так реагирую.

Я заставил его отцепиться от дерева и усадил на лавочку, выглядел он довольно неважно – неестественный цвет лица, выступивший на лбу холодный пот, который я кое-как стёр нашедшимся у меня платком. Гокудера говорил без остановки, хотя ему это давалось нелегко, видимо, просто хотелось выговориться. Про фортепьяно, приём и печенье его старшей сестры, про реакцию отца, и снова это чёртово печенье. Я не понимал, как можно делать ядовитым всё, что готовишь, хотя, кто его знает, может быть в этом мире и это реально. Или таково воздействие её пламени – у Бьянки, кажется, тоже Ураган, разрушение. Я просто сидел рядом и слушал, ещё по той жизни я помнил, что иногда именно это нужно больше всего.

— Джудайме, пожалуйста, Вы не могли бы прогнать мою сестру из города? — более-менее успокоившись, спросил Гокудера. — Я не могу находиться с ней рядом.

Я задумался над его просьбой, с одной стороны, он никогда раньше не просил о чём-то для себя, так что это действительно для него важно, с другой – Реборн же заявил, что она теперь тоже будет меня учить, так что вряд ли это будет просто.

— Нужен какой-то план, — сказал я. — Просто так она не уедет, а применять силу против женщины…

Гокудера согласно кивнул, и я только тогда вспомнил, что по правилам мафии моего мира ударить женщину – позор для мужчины, видимо, здесь тоже.

— У меня есть одна идея, — сказал он, что-то ища в телефоне. — До того, как моя сестра влюбилась в синьора Реборна, она была просто помешана на одном парне. Если она увидит кого-то похожего на него, то не сможет оставить это просто так. Так что нам нужно найти кого-нибудь похожего на её бывшего, и она обязательно отправится за ним.

— Всё вполне логично, — вынужден был согласиться я. — Но найти двойника человека не так-то просто.

— Я видел одного недавно, — уверенно сказал Гокудера, передавая мне телефон. — Он был очень похож на Ромео.

На тусклом поцарапанном экране сверилась фотография – Бьянки обнималась с каким-то парнем, чертовски похожем на взрослого Ламбо. У меня почему-то снова появилось дурное предчувствие, интуиция, конечно, очень полезная штука, но жить с постоянным ощущением, что «это всё добром не кончится», стало надоедать.

Мы ещё немного обсудили эту идею и, в конце концов, я решил, что ничего страшного не случится – Ламбо воспользуется своей любимой базукой, покажется на глаза Бьянки, спрячется, снова станет прежним, а девушка продолжит его искать. И Гокудере хорошо, и я от неё отдохну немного – всё-таки, её общество было весьма утомительно. Дело было за малым – устроить встречу, и я пошёл будить Ламбо.

И тут наш, казалось бы, такой продуманный план потерпел поражение в борьбе с суровой действительностью: Ламбо заявил, что никакой базукой он никогда не пользовался, ему этого делать нельзя. Потрясающая логика – когда не надо, мы с радостью, но стоит только дойти до дела, хрен чего допросишься! И, что самое поганое, несмотря на все дурные предчувствия. Меня захватил азарт – ну как же: любые проблемы делают победу только слаще. Поэтому, обнаружив в саду Реборна, который возился с надувным бассейном и радовался жизни, я попросил его напугать Ламбо, совсем чуть-чуть, ведь ему это совсем не трудно. И опять получил отказ: «Я не связываюсь с теми, кто ниже меня по рангу».

Но, как оказалось, я рано отчаялся – этот мелкий пакостник из клана Бовино слышал слова моего репетитора и – ну кто бы мог подумать? – они ему не понравились. Этот… излишне умный и находчивый ребёнок додумался сигануть со второго этажа в бассейн, в полёте активировав электрошокер. Что тут можно сказать – вода очень хорошо проводит электричество…

Разумеется, он разрыдался и использовал базуку. Честно говоря, мне совершенно непонятно как он ухитряется таскать с собой эту махину и где он её прячет, впрочем, тот же вопрос меня волнует касаемо динамита Гокудеры, надо будет у него уточнить. В любом случае, мы имели половину нашего плана – в бассейне на заднем дворе сидел взрослый Ламбо, несколько рассеянно оглядываясь по сторонам, осталось только намекнуть ему, чтобы был начеку и позвать Бьянки.

Вытащить девушку с кухни оказалось не так уж просто, но с другой стороны, так у Ламбо больше шансов пережить эту встречу, если что-нибудь пойдёт не так. Увидев парня, Бьянки патетично воскликнула: «Ромео! Так ты жив!», а я приготовился наблюдать сентиментальную сцену, но не тут то было!

Интуиция не зря подсказывала мне, что привлечь Ламбо – не самая лучшая идея. Глядя как девушка нарезает круги по заднему двору, швыряясь во взрослого Ламбо пироженками, стоявший рядом Реборн философски заметил:

— Похоже, что у них были ужасные отношения, пока Бьянки не порвала с ним. Каждый раз, вспоминая его, она так расстраивается…

Это был провал – мы с Гокудерой доказали свою полную несостоятельность по части приведения в жизнь коварных планов. Не могу сказать, что без подобного таланта мне жизнь не мила, но было обидно. Ещё обиднее нам стало, когда Реборн просто сказал Бьянки, что ему хотелось бы угря, и она тут же отправилась его ловить. Вот он – гений манипуляций!


Уже вечером, когда мы с Реборном возвращались с тренировки, причём этот изверг удобно устроился у меня на плечах и уткнулся острым подбородком куда-то мне в макушку, я почему-то подумал о деньгах. Не то что бы мне не хватало на карманные расходы – учился я всё же лучше Тсуны и, в отличие от него, не покупал всяких журналов, манги и видеоигр, да и есть я старался дома. Так что на нужные книги и возможность посидеть в интернет кафе мне вполне хватало. Но, последнее время, я понял, что мне очень не хватает телефона и плеера. И пусть с музыкой придётся быть очень аккуратным, но желание врубить какой-нибудь жизнеутверждающий грохот во время утренних пробежек росло с каждым днём. Да и как-то держать связь с Гокудерой, в квартире которого городского телефона не было, без телефона было невозможно.

Так что передо мной стояла дилемма – подкопить денег и купить себе простенький телефон, желательно с функцией плеера, или же обратиться с этим к своей-чужой маме? Во втором случае, мне вполне могло «повезти» стать обладателем чего-нибудь розового и в цветочек, в первом же – получить регулярно ломающуюся рухлядь.

От мыслей о телефоне, я как-то скользнул на самого Гокудеру. Если он сбежал из дома, то на какие деньги он живёт? Или отец ему всё-таки помогает?

— И о чём это так глубоко задумался мой Бесполезный ученик? — насмешливо поинтересовался Реборн, когда мы уже почти дошли до дома.

— Видимо, сегодняшняя лекция повлияла на меня благотворно, — хмыкнул я. — Так что думаю я о деньгах и о том, откуда они берутся.

— Вот как? И до чего же ты дошёл в своих размышлениях? — насмешка в голосе стала только сильней, но я уже привык не обижаться на такую ерунду.

— У меня есть несколько версий, — честно сказал я и принялся загибать пальцы. — Вариант первый, простой и примитивный: деньги Гокудере-куну переводят родственники. Но он слишком гордый и слишком явно экономит, чтобы это было так. Вариант второй, грустный: он заработал, не хочу знать как, некоторую сумму, и теперь постепенно её тратит, стараясь растянуть на как можно большее время.

— А третий вариант? — уже с некоторым любопытством поинтересовался репетитор.

— А третий вариант – правдоподобный. Теперь Гокудера-кун «работает» на Вонголу и ему платит клан. Либо фиксированную часть, из выделенного на моё обучение, либо какой-то процент от чего-то.

— Процент от процента, — чуть слышно рассмеялся Реборн у меня над ухом. — А я думал, ты так и не поинтересуешься, на что он живёт.

— Спрашивать прямо о таких вещах было бы невежливо, — подсказал мне ответ «автопилот».

— Забудь о вежливости, Бесполезный Тсуна, — Реборн влепил мне очередной подзатыльник. — Это твой подчинённый и ты несёшь за него ответственность, а значит, ты должен всё о нём знать. Раз уж ты сам заговорил о деньгах, да и Бьянки начала читать тебе этот курс, выдам тебе банковские карточки.

— Во множественном числе? — я даже несколько оторопел от такого развития событий.

— Одна – твоя, вторую отдашь Ямамото, — Реборн соскочил с моей спины на заборчик у нашего дома. — Он же теперь тоже твой подчинённый. Никто не должен рисковать здоровьем и жизнью бесплатно.

***

Гокудера Хаято старался замечать любые мелочи, если это касалось его босса. Он уже знал, что все его плохие оценки не более чем видимость, хотя с некоторыми гуманитарными науками у него действительно бывают проблемы, но гораздо реже, чем все полагают. Что девушка, из-за которой он подрался с каким-то кретином, его ничуть не интересует, как бы он ни пытался изобразить иное. И сколько бы он не твердил, что не хочет иметь ничего общего с мафией, на самом деле относится ко всему предельно серьёзно. Он так редко снимал свои маски, что это даже немного пугало – постоянно играя, можно потерять себя.

То, что Джудайме рассказал ему о себе, о своём детстве, о своём отношении ко всему – это было настоящим, это было одной из самых важных вещей, что когда-либо ему говорили. Хаято старался не смотреть прямо и в упор – это вызов, а он не смеет, но, хоть искоса, короткими взглядами, он подмечал всё новые и новые моменты, не видимые с первого взгляда. Выражение лица Савады, когда он думал, что его никто не видит, напряжённо-задумчивое, сосредоточенное, даже черты лица как будто теряли привычную мягкость. На смену рассеянности и стеснительности приходила собранность. Трезвый расчёт, но не холодный, а учитывающий малейшие нюансы взаимоотношений.

Босс практически ничего не записывал, никаких дневников, ежедневников, блокнотов, записок о том, что нужно сделать, он и конспекты вёл неохотно. Но это не значило, что ему не нужно время от времени систематизировать и разложить по полочкам свои мысли. Поэтому он проговаривал их вслух, когда считал, что находится в одиночестве, озвучивал выводы. Занятная привычка для школьника – не оставлять письменных свидетельств. Гокудера случайно узнал об этой его особенности, просто однажды поднялся вслед за ним на крышу в обеденный перерыв, надеясь провести немного времени с настоящим Савадой Тсунаёши. Не так уж много слов, но некоторые вещи стали гораздо понятней.

— Мафия, ну-ну. Не мафия, а бродячая театральная труппа. Гокудера-кун изображает цепного пса, Ямамото симулирует слабоумие, Бьянки строит из себя влюблённую дуру, я делаю вид, что мне всё равнобедренно. Разве что Реборн даже не пытается вести себя как нормальный ребёнок. Да и садистом он, похоже, не притворяется. Неужели у их оябуна среди всех этих итальянских якудза не нашлось другой кандидатуры для наследника?

Тяжкий вздох, взгляд в небо, как будто парень ожидал он неких высших сил внятного ответа на поставленный вопрос.

— «Глава преступной организации, закон трущоб». Тьфу! Грёбанная ответственность, от которой всю жизнь бегаю. Сколько ещё нужно выставлять себя дебилом, чтобы Реборн признал меня не подходящим кандидатом? Насколько глупо себя вести, чтобы Гокудера-кун решил искать себе другого босса? В конце концов, он заслуживает того, кто действительно сможет о нём хорошо позаботиться. А с Ямамото я вполне смогу объясниться.

Отве-е-е-етственность... Ненавижу! Да я за уборку в классе ответственным быть не согласен, потому как боюсь запороть. Потому, что если уж нести ответственность, то целиком и полностью, всего себя положить, но выполнить взятые обязательства. Иначе возникает дикое желание сделать сеппуку любым подходящим предметом. Нет уж, я так не играю, ищите кого другого на эту роль. А то придумали, понимаешь, «у начальника – чистые руки, у исполнителя – чистая совесть". Не верю я в такое. Или всё, или ничего. Потому, что всё и всегда лежит на том, кто несёт ответственность. А она лежит на плечах отдавшего приказ. Так что и руки, и совесть, и всё, что там ещё может идти в комплекте. Не отмоешься.

Гокудера тихо отступил обратно на лестницу, стараясь остаться незамеченным, ему совсем не хотелось быть обвинённым в шпионаже за собственным боссом, ведь он действительно случайно услышал лишнее, он даже решил, что впредь всегда будет громко топать, возвещая о своём приближении, чтобы не попадать в настолько неловкую ситуацию.

Но, стоило ему отступить на пару шагов и повернуться, как он наткнулся на совершенно не привычный серьёзный взгляд этого придурка Ямамото.

— Занятно, правда? У каждого свои скелеты в шкафу… – едва слышно прошептал он, и спокойно направился вниз. Гокудера предпочёл его не догонять, а они все потом дружно делали вид, что ничего такого не было.

И после уроков босс, чуть не заикаясь от смущения, совал в руки Ямамото банковский конверт с карточкой, потому что «так в общем надо, ты не думай чего плохого», а этот дебил жизнерадостно ржал и говорил «Это что, входит в правила игры?». Вот только Гокудера уже не мог для себя решить, правила какой игры имел в виду этот на голову ушибленный спортсмен – своей, или их босса?

«Свои скелеты» были и у него, от того и вечные «маски», переигрывание, чтобы скрыть за бравадой неуверенность, чтобы его маниакальная одержимость казалась нелепой и смешной, не расценивалась в серьёз. Гокудера чувствовал, что босс видит их насквозь, все их нелепые попытки казаться чем-то большим или хотя бы другим. Всю боль, горе и одиночество. И, если ему проще делать вид, что всё так и должно быть, то он просто подождёт того времени, когда можно будет не бояться остаться «голым», сняв маску.

Хаято ещё долго не мог избавиться от ощущения, что это правильно – он теперь знает, как Джудайме по-настоящему относится к ситуации, и такое дорогого стоит. И что Ямамото – хорошая реакция и высокая скорость может послужить планам Джужайме – понимает гораздо больше, чем показывает.

Сестрица, конечно, объявилась очень не вовремя – он всё ещё не смог решить для себя, что он на самом деле испытывает к ней – ненависть или любовь. Если бы ещё несколько лет, чтобы он смог почувствовать хоть какую-то почву под ногами, чтобы изгладились из памяти детские воспоминания, всё было бы иначе. Но жизнь решила по-другому, и не ему высказывать претензии.

Глава 4, Глава 5, Глава 6, Глава 7, Глава 8, Глава 9, Глава 10, Глава 11, Глава 12, Глава 13, Глава 14, Глава 15, Глава 16, Глава 17, Глава 18, Глава 19, Глава 20

@темы: 2759, слеш/яой, твАрьчество, фанфики, нюхать брокколи!, настоящая мафия(тм), рипорно (KHR!)

---

мои чудесные и замечательные друзья подарили мне на день рождения катану!

смотреть на меня, счастливую

@темы: жизнь моя - жестянка, а ну её в болото, курить укроп, в любой непонятной ситуации делай Shihonage, няшечка, брутальная и убийственная няшечка